Жизнеописание старца-младенца, обратившегося к Церкви из раскола

 

Соловецкий монастырь

 

На сайте Межсоборного присутствия 11 сентября с. г. для дискуссии были опубликованы новые проекты церковных документов, также направленные в епархии Русской Православной Церкви для получения отзывов. Один из проектов – «О дальнейших мерах по уврачеванию последствий церковного разделения XVII века» – касается проблемы так называемого «старообрядческого» раскола. В нем содержится ряд утверждений, противоречащих учению Православной Церкви о раскольниках и их «таинствах». В частности, со ссылкой на практику единоверческих приходов, «старообрядцам», воссоединившимся с Русской Православной Церковью, намереваются разрешить поминать в церковных молитвах своих родственников, умерших вне Церкви, в «старообрядческом» расколе. Кроме того предлагается «признать состоящими в монашестве старообрядцев, принесших монашеские обеты до присоединения их к Русской Православной Церкви», а также «подтвердить, что <…> при присоединении к Русской Православной Церкви семейных пар, вступивших в брак в старообрядческих согласиях, совершение над ними последования Венчания не является обязательным». Таким образом монашество раскольников приравнивается к православному, а их безблагодатные внецерковные лжетаинства – к Святым Таинствам Православной Церкви.

В следующих номерах нашего издания мы планируем подробнее рассмотреть данный проект документа, а сегодня предлагаем вниманию читателей небольшое повествование из «Соловецкого патерика», в котором отражено традиционное отношение к раскольничьим «таинствам» и обрядам.

 

Послушник Иоанн Сорокин – государственный крестьянин Калужской губернии, старец-младенец, который жил на земле 78 лет, но собственно считал своей жизни только 38 дней – ровно столько, сколько он прожил, перейдя из раскола в Православную Церковь.

Иван Васильевич был рожден и воспитан в расколе. Бежав из Отечества, он большую половину жизни провел за границею в Белоокриницком раскольническом убежище, где был пострижен в монашество с именем Ираклия. Когда он прибыл на Родину для свидания со своими, его арестовали и препроводили в Соловецкий монастырь под строжайший надзор – для увещаний и вразумлений в его заблуждениях.

Десять лет он прожил на Соловецком острове, не трогаясь никакими убеждениями и, по-видимому, желая кончить жизнь в нераскаянии. Но всеблагий Бог, не хотящий смерти грешника, взыскал и это заблудшее овча и привел в ограду Святой Церкви.

Долго отказываясь от чтения книг, писанных в обличение раскола, он как-то прочитал описание путешествия инока Парфения, обратившегося из раскола, и это чтение возбудило в нем некоторое сомнение в истинности своих убеждений. Он начал молиться Богу о вразумлении его.

«В одно утро, – так рассказывал он сам, – после келейной молитвы, в которой со слезами просил Бога: „Скажи мне, Господи, путь, воньже пойду“, я заснул и увидел во сне, будто нахожусь в каком-то великолепном чертоге и слышу над собою голос: „Иди в Церковь, потому что вне Церкви спастись нельзя“. Я отвечал: „В Церкви находится много плевел и соблазнов“. Голос говорил: „Что тебе до этого? Ты будешь избраннее пшеницы“. Я еще сказал: „Есть в Австрии Церковь с епископом и священством“. Голос отвечал: „Австрийская церковь – не Церковь, потому что она отделилась от Восточной Церкви, и нет в ней спасения“.

Этим окончился знаменательный сон, и вот Иван, от самого рождения ни разу не переступавший порога церковного, пришел в храм 5-го января, в навечерие Богоявления Господня. Торжественность Великой вечерни и Литургии святого Василия Великого, величественный обряд освящения воды с велегласным многолетствованием Императора, Синода и всех православных христиан, светлое освещение, множество благоговейных священнослужителей и стройное иноческое пение – все это сильно подействовало на душу заблуждающегося, и тут же он утвердился в мысли, что в Православной Церкви обитает истинная благодать, которой ослепленные напрасно ищут в Белоокриницкой лжеиерархии.

С этого времени Иван ежедневно начал ходить в церковь, со слезами раскаиваясь в своих заблуждениях, и 17 апреля 1860 года, с разрешения Святейшего Синода, был присоединен к Православной Церкви и включен в разряд старших послушников с ношением рясы. Но и по присоединении к Церкви он не оставлял еще двоеперстия. Постоянно слыша об этом напоминания от восприемного отца, он с искреннею верою и упованием начал молить Бога, чтобы Он Сам подал ему извещение об истинности и древности употребляемого в Церкви троеперстия, и вот в одну ночь, стоя на молитве, Иван явственно услышал голос: «Верь всему, глаголемому тебе: тебе говорят правду».

С неизреченною радостью в то же время он сложил три перста и назнаменовал на себе ими крестное знамение. Теперь он сделался истинным сыном Церкви, и как будто этого ожидала благодать Божия, потому что чрез несколько дней Иван почил с миром, пребыв в числе братства и в чину послушников 38 дней.

В последние минуты жизни сидевший у его одра восприемный его отец, опасаясь, чтобы враг не поколебал веры его в Святую Церковь, тихо спросил: «Не смущают ли тебя какие-нибудь помыслы?» и услышал ответ: «Нет, батюшка, я спокоен духом и благодарю Бога». Надобно заметить, что Иван, и в расколе пребывая, проводил жизнь сосредоточенную и девственную и от других раскольников отличался особенною кротостью и снисходительностью ко всем, не соглашавшимся с его мнениями; увещания, предлагаемые ему, он выслушивал с полным вниманием, за что, конечно, удостоился познать свои заблуждения и умереть в недрах Православной Церкви.

 

Соловецкий патерик.
М., 1895. С. 204.

 

 

    

     О, блюдитеся, братие! Дело спасения – великое дело, первейшее дело. Что уж хуже, как душа погибнет. А у раскольников нет ей спасения. Ибо у них нет священства и Таинств. Одна часть раскольников убоялась сего и стала искать священства. Долго принимали беглых попов, а потом какого-то австрийские раскольники нашли себе и беглого архиерея – запрещенного. От них и наши позаимствовались, давши много денег. Думают они, что нашли себе истинное священство чрез этого архиерея, – а оно не истинное. Все одно – беглый же. Хоть и архиерей он, но то же, что поп-перемазанец, – к тому же и под клятвою состоящий. Он был запрещен, стало, не имел благодати действующей; не имел благодати – не мог сообщать ее и другим. И хоть от себя наделал он многих архиереев и священников, но все это – одни имена без настоящей силы, лесть одна и скверноприбыточество.
     Вот ослепление жалкое и пагубное! Потеряли раскольники истинную Церковь – и блуждают. Враг ослепил очи их. Зачем было им искать так далеко? Пред глазами у них есть истинная Святая Православная Церковь, а они не видят. Есть истинная Церковь, в которой все есть, – есть здравое учение и заповеди Господни, есть Таинства и священство. Слепой ощупью найдет ее, а они не видят. На! Вот она, Святая Православная Церковь, – такая, которая силу имеет спасать послушных чад своих и возводить их к прославлению. Вот, смотри, в ней прославились святители – Тихон, Митрофан, Иннокентий и Димитрий Ростовский. А святой Димитрий еще спорил и обличал их, раскольников. Прославляя его мощи нетлением, Бог как бы говорит всем им: «Вот, смотрите, он обличал вас, и Я прославляю его нетлением мощей, именно затем, чтоб вы видели глазами даже, что он говорил правду». Все сие, православные, и приводите себе чаще на память и тем веру свою утверждайте, а раскольников обличайте.

Святитель Феофан Затворник. Сборник слов и проповедей
о Православии с предостережениями от погрешений против него.

Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1995. С. 143–144.