Почему православному христианину
нельзя быть экуменистом

 

 

 

Продолжение. Начало в № 14(38)

 

 

ЧАСТЬ II:
АНТИХРИСТИАНСКАЯ
СУЩНОСТЬ ЭКУМЕНИЗМА

 

ОСНОВАНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ:

ЦЕЛЬ ЭКУМЕНИЗМА – ОБЪЕДИНЕНИЕ ВСЕХ РЕЛИГИЙ
В ОДНУ АНТИХРИСТИАНСКУЮ ВЕРУ. ПРОПОВЕДУЯ «ЛЮБОВЬ»,
ОН ГРЕШИТ И ПРОТИВ ИСТИНЫ, И ПРОТИВ ЛЮБВИ, А С ПОМОЩЬЮ
ЭКУМЕНИЧЕСКИХ ПЕРЕВОДОВ БИБЛИИ ПОДРЫВАЕТ В ЛЮДЯХ ВЕРУ ВО ХРИСТА

 

 

Г) ЭКУМЕНИЧЕСКИЕ ПЕРЕВОДЫ БИБЛИИ

 

Примером устранения мессианских священных текстов из еврейской Библии служит десятый стих третьей главы в книге пророка Исаии. В славянской Библии в переводе святых равноапостольных Кирилла и Мефодия с Септуагинты он гласит: Свяжем праведнаго, яко непотребен нам есть. Толкуя эти пророческие слова, святитель Василий Великий относит их ко Христу – Божественному Праведнику, умученному иудейскими вождями: «Сие сделали иудеи в пришествие Господа; ибо, связав Его, привели к Каиафе. Связали руки благодетельствующие, не терпя пришествия Правды, потому что Она обращала в ничто их лукавства. Ибо правда „непотребна“ неправедным, как солнце больным глазам» (Свт. Василий Великий. Творения. СПб., 1911. Т. 1. С. 297).

В еврейском же тексте это изречение отсутствует, нет его и в сделанных на его основе переводах (в том числе и в русском!). Однако наличие этих слов в переводе семидесяти толковников показывает, что некогда они были и у евреев, но впоследствии их умышленно убрали как обличающие иудейских духовных вождей в жестокой расправе с отвергнутым ими Праведником (см.: Ин. 11, 47–50).

На возражение, что еврейская Библия – это оригинал, а Библия семидесяти – перевод, можно ответить, что речь идет не о сравнении оригинала и перевода, а о сопоставлении сознательно искаженного «оригинала» с переводом, признававшимся точным и достоверным самими иудеями, жившими до рождения Христа. Святитель Феофан Затворник по этому поводу писал: «После разорения Иерусалима и рассеяния евреев еврейский текст, по разным причинам, стал портиться. Со II века его стали читать разно и разно понимать. Всякий по-своему его читал и по-своему понимал. Доказательство тому – новые переводы с еврейского на греческий, сделанные во II веке Акилою, Симмахом и Феодотионом, которых переводы разны между собою. Это значит, что они разно читали и разно понимали еврейскую Библию. Не согласны они и с нынешним текстом во многом: это значит, что еврейский текст, изменившийся до них, продолжал изменяться и после них. Чем дальше, тем больше повреждается еврейский текст, и расстояние его от первоначального еврейского текста, какой дан мужьями богодухновенными, стало очень большое. В этом отдалении взяли его мазореты и закрепили в нем» (Еп. Феофан. Собрание писем. М., 1900. Вып. 7. С. 68–69).

Масореты были еврейскими филологами, между V и X веками н. э. сформировавшими и вокализировавшими современную редакцию еврейского текста Библии, т. е. снабдившими ее вновь изобретенными гласными. Таким образом, в масоретской Библии были закреплены произношение и – что особенно важно – понимание священного текста в талмудической традиции, сформировавшейся в ходе многовековой борьбы мирового еврейства с христианством. Домасоретские рукописи Ветхого Завета были после этого уничтожены.

Масоретский текст не без оснований подвергается критике за свой антихристианский характер, тогда как Септуагинту невозможно обвинить в пристрастии к христианам и враждебности к иудеям. Она объективна и по духу и по исполнению пророчеств, совпадая с Новым Заветом, так как конец Закона – Христос (Рим. 10, 4). Потому-то мессианские пророчества есть средоточие Священного Писания, но именно они были отвергнуты иудеями по причине их неприязни к пришедшему Мессии. Перевод же семидесяти толковников появился «еще прежде, чем пришел на землю Основатель христианской религии, – следовательно, во время, когда не было у переводчиков никаких причин и побуждений к какому бы то ни было отступлению от оригинала. Такие причины и побуждения могли иметь масореты, которые пересматривали еврейский кодекс в такое время, когда христианская религия уже распространилась по всем пределам земли, хотя сами они не вошли в ее недра» (Чистович И.А. История перевода Библии на русский язык. СПб., 1899. С. 192).

Если бы в Септуагинте искажались мессианские пророчества, то ожидавшие избавления через Мессию иудеи (см.: Лк. 2, 38) никогда бы не приняли этого перевода. Однако, имея возможность сопоставлять его со своим, тогда еще не поврежденным оригиналом, они не порицали данный перевод, а употребляли его в богослужении и называли богодухновенным. Следовательно, этот перевод не противоречит подлинному тексту Библии, содержа неложные пророчества о нашем спасении во Христе. По словам митрополита Московского Филарета, перевод семидесяти толковников есть «зеркало еврейского текста, каким он был за более чем 200 лет до Рождества Христова» (Митрополит Филарет (Дроздов). О догматическом достоинстве и охранительном употреблении греческого семидесяти толковников и славянского переводов Священного Писания. М., 1858. С. 3–6).

Другой ученый муж, Киевский митрополит Филарет († 1857) усматривал в появлении перевода семидесяти толковников глубокий Промысел Божий. В частности, он писал: «Когда приближалось время пришествия Христова, то Бог, предвидя, что евреи отпадут от истинной Божией Церкви и что, не признав Иисуса Христа Мессиею, они, из ненависти к христианству, могли бы решиться на повреждение еврейского текста, особенно в пророческих книгах, ясно обличающих их заблуждение, премудрым Промыслом Своим так устроил, что сами же евреи, и притом ученейшие из них, перевели книги Ветхого Завета на греческий, тогда общеупотребительный язык, и таким образом перевод семидесяти толковников поставлен Самим Богом твердым и нерушимым оплотом против ожесточенных врагов христианства – еврейских раввинов. Перевод сей принят Новозаветною Церковию как совершенный под несомненным руководством Духа Божия и под особенным смотрением Промысла Божия, так что даже апостолы приводили места из Ветхого Завета по сему самому переводу, а Отцы Вселенской Церкви постоянно имели оный, равно как и книги Нового Завета, написанные уже апостолами на сем же самом языке, непогрешимым руководством в определении догматов веры и в деле спасения, и Вселенские Соборы им руководствовались в составлении Православного исповедания веры и обличении еретиков» (Чистович И.А. Указ. соч. С. 271).

В том же духе о Септуагинте высказывался святитель Феофан Затворник: «Господу угодно было сделать ее жизненною стихией Своей Церкви, отстранив Библию еврейскую» (Еп. Феофан. Указ. соч. С. 70). По мнению святителя, перевод семидесяти толковников стал «коренным законом Церкви, от которого отступать – значит то же, что колебать основы церковной жизни» (Там же).

Итак, распространение нового экуменического библейского перевода, сделанного не на основании Септуагинты, а по масоретскому тексту еврейской Библии, направленно на подрыв основ церковной жизни.

До недавнего времени рационалистическая библейская критика – явно не без масонского влияния, проявляющегося, в частности, в деятельности Библейских обществ, – настаивала на аутентичности масоретской Библии. Последствием навязываемого ею заблуждения стало появление в прошлом [XIX] столетии русского перевода Ветхого Завета, сделанного не с церковного греческого текста, а с еврейского «оригинала». Однако в наши дни ни один добросовестный ученый уже не станет утверждать, что масоретский текст более аутентичен, чем перевод семидесяти толковников. После обнаружения и научного изучения в начале 1950 годов кумранских свитков данный вопрос можно считать решенным. Эти еврейские рукописи из кумранских пещер, датированные I веком до н. э. (т. е. домасоретские), содержат библейский текст, соответствующий греческому переводу семидесяти толковников, принятому Православной Церковью, а не позднейшему масоретскому «оригиналу», усиленно навязываемому католическими, протестантскими и еврейскими библеистами.

Но прежде появления сенсационной находки, столетие назад в России оживленно обсуждалась проблема перевода Библии на русский язык не с Септуагинты, а с еврейского текста. Святитель Феофан Затворник, современник этих событий, прекрасно понимал разницу между масоретским текстом и славянской Библией, переведенной точно по Септуагинте и вошедшей в богослужебное и частное употребление у чад Русской Православной Церкви. Его волновала реакция верующих, которые прочтут в новом русском переводе одни мысли, а в знакомом славянском – совсем иные. «Это не может не колебать веры, – писал он. – Слово Божие не может говорить так или иначе: оно одно. Потому – или еврейская Библия говорит право, – и тогда ей надо следовать; или греческая, – и тогда еврейскую надо бросить. Когда же, оставляя в церковных книгах чтения по греческому тексту [Библии], в руки дают еврейскую, разную от той, – то что навязывается чрез это в ум? Если нельзя сказать, что там и здесь истина, то не прямее ли будет сказать, что ее нет ни там, ни здесь? То есть – бросить Библию всякому и отвратиться от всякого откровения? Кто, склоняясь к переводу, станет думать, что в церковной Библии нет истины, тот не может освободиться от соблазна, что Церковь истине не учит, что истину сию надо искать инуды, – и бросит Церковь. А кто порешительнее – и всякую веру бросит! <...> У нас закон: при понимании слова Божия обращаться к Святым Отцам. Святые Отцы толковали Писание, как оно есть в переводе семидесяти. Следовательно, новый перевод лишает нас пособия понимать по-православному слово Божие, ибо дает текст иной от того, который употребляли Святые Отцы» (Еп. Феофан. Указ. соч. С. 75). Обобщая вред, нанесенный Православной Церкви переводом ветхозаветных Писаний по еврейской Библии, святитель Феофан заключает: «Перевод [с еврейского] сдвигает нас с оснований. Новые мысли, новая церковь, новая эра – вот что от перевода!» (Там же).

 

Архимандрит
Серафим (АЛЕКСИЕВ),
архимандрит
Сергий (ЯЗАДЖИЕВ)

 

Перевод с болгарского языка

 

Печатается с сокращениями,
по изданию: СПб., 1992.

 

Продолжение следует