«ВОСТОЧНЫЙ ПАПИЗМ» В СВЕТЕ ЦЕРКОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

 

 

Окончание. Начало см. в № 21 (117)

 

Проблема намеченного на 2016 год т. н. «Всеправославного собора» получила широкую огласку. Рассматривая вынесенные на его повестку вопросы, богословы и публицисты уделяют особое внимание угрозам легитимизации экуменизма и внедрения папского календаря во всех Поместных Церквах. Обсуждаются также темы сокращения и ослабления постов и искажения церковного законодательства о браке. Наименьшие опасения, на первый взгляд, представляют первые четыре пункта каталога: православная диаспора, процедуры присвоения статуса церковной автокефалии и автономии и диптих. Поэтому они зачастую упускаются из вида православной общественностью. Между тем именно эти вопросы, по нашему мнению, играют ключевую роль в деле подготавливаемой реформации вековых церковных устоев, поскольку могут быть использованы главным апологетом модернизма – Константинопольским Патриархом – для увеличения своих властных полномочий. Его притязания, получившие название «восточного папизма», не новы – в свое время они были глубоко изучены и исследованы с позиций святоотеческого богословия профессором церковного права Московской духовной академии С.В. Троицким.

 

В подтверждение своих мыслей профессор Троицкий приводит выдержки из «Пидалиона» – составленной преподобным Никодимом Святогорцем греческой Книги правил, которая с 1800 года и до настоящего времени служит официальным каноническим кодексом Константинопольской и других Греческих Церквей. По его словам, эти цитаты показывают, что и в старое время среди греков были лица, подобно митрополиту Хризостому зараженные духом папизма, но православное сознание обличало такие тенденции, и они были осуждены самой Константинопольской Церковью в изданном ею каноническом сборнике.

Рассмотрим сделанный Сергеем Викторовичем перевод некоторых содержащихся в «Пидалионе» толкований на правила, используемые приверженцами теории «восточного папизма»:

«I. Комментарий к 9-му правилу Четвертого Вселенского Собора.

Как пчелы соты, так различные мнения окружили эту часть сего правила. Наши, противясь главенству папы и желая почтить Константинопольского [Патриарха], уклонились в крайность. Так, Макарий Авкирский под экзархами диоцезов мыслит прочих Патриархов, Константинопольскому же отдает право общей апелляционной инстанции и хочет, чтобы он был первым и высшим судьею над всеми Патриархами. Последовали за Макарием Алексиас в „Истории“ и Николай Мефонский, пиша против главенства папы.

Паписты же в свою очередь, желая установить единовластие папы, следуют за нашими и соглашаются на то, чтобы Константинопольский [Патриарх] был судьею над всеми с той целью, чтобы показать, что если Константинопольский [Патриарх] является над всеми судьею, Римский [папа], как первенствующий по канонам и над Константинопольским [Патриархом], является последним и общим судьею над всеми Патриархами и над самым Константинопольским [Патриархом], так что к нему восходит право последнего апелляционного суда над четырьмя Патриархами вселенной. <…> Однако все эти блуждают далеко от истины. Что Константинопольский [Патриарх] не имеет власти действовать в диоцезах и пределах других Патриархов, что настоящим каноном не дано ему право последней апелляционной инстанции во всей Церкви, ясно из следующего: <…>

3. Если мы примем, согласно с вышеназванными папистами, что Константинопольский [Патриарх] судит Патриархов и пересматривает их суды, то, так как канон не делает исключения для какого-либо Патриарха, значит он судит и Римского [папу] и пересматривает его суды, и таким образом Константинопольский [Патриарх] будет первый и последний, не исключая папу, судия.

И так вот, ища обосновать единовластие Римского [папы] своими ухищрениями, этими же ухищрениями они низвергают и разрушают его.

4. Если никто не имеет права: ни митрополит, ни Патриарх делать что-либо в запредельных Церквах, но только в пределах, подчиненных им, согласно канонам: 34-му, 35-му правилам Апостолов; 6-му, 7-му – Первого Собора; 3–8-му – Второго; 20-му, 36-му, 39-му – Шестого; 3-му, 11-му, 12-му – Сардикийского, 9-му – Антиохийского и др., то как может настоящий канон или другие постановлять обратное всем этим [правилам]?

5. Если Константинопольский [Патриарх] получил таковую привилегию, то почему в своих спорах с папами [Константинопольские Патриархи] не говорили, что имеют ее, но только, что имеют равные преимущества? Или почему ни один другой христианин в спорах не сказал, что Константинопольский [Патриарх] больше [папы] Римского?

Итак, жив Господь, жив! Истинное толкование этого канона есть следующее: <…> канон говорит, что если епископ или клирик имеет дело с епархиальным митрополитом, пусть обратится к суду экзарха диоцеза, что то же самое, что клирики и митрополиты, подчиненные Константинопольскому Престолу, пусть судятся или от своего экзарха диоцезального или от Константинопольского, как своего Патриарха. Не говорится, что если какой-либо клирик имеет тяжбу с митрополитом чужого диоцеза, или митрополит с митрополитом какого бы то ни было диоцеза или епархии, пусть судятся от Константинопольского [Патриарха]. Не говорится также, что [судящийся] сперва должен обратиться к суду диоцезального экзарха, затем к суду Константинопольского [Патриарха], как выше извращает канон папа Николай, но [канон] оставляет на волю судящегося обратиться к суду или диоцезального экзарха или Константинопольского [Патриарха] и судиться безразлично или одним или другим.

Поэтому Зонара в толковании на 17-й канон настоящего Собора говорит, что не над всеми вообще митрополитами поставляется судьею Константинопольский [Патриарх], но только над подчиненными ему. И в толковании на 5-й канон Сардикийского [Собора] он же говорит: „Только для подчиненных Константинопольскому [Патриарху] сей последний является апелляционной инстанцией, как и Римский [папа] только по отношению к подчиненным ему является таковою“.

Теперь же, так как ни Собор, ни экзарх диоцеза не существуют, Константинопольский [Патриарх] является единственным первым и последним судьею для подчиненных ему митрополитов, но не для подчиненных другим Патриархам, потому что единственно Вселенский Собор есть последний и всеобщий судья всех Патриархов, и никто другой, как мы сказали об этом. <…>

II. Толкование 28-го правила Четвертого Вселенского Собора.

Так как на этом Четвертом Соборе было прочитано 3-е правило Второго Собора, определяющее, чтобы епископ Константинополя имел равное преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть Новый Рим, то и отцы сего Собора настоящим правилом возобновляют и подтверждают упомянутое правило и постановляют и определяют то же самое относительно преимуществ Константинополя – Нового Рима. Так как, говорят они, Престолу Ветхого Рима, поелику в этом городе находилась царская власть, Отцы справедливо дали преимущество, т. е. чтобы он считался первым в ряду остальных Патриархатов, то подобным образом, побуждаемые тем же самым мотивом, и 150 боголюбезнейших епископов Второго Собора дали совершенно равные привилегии чести Святейшему Престолу Нового Рима, т. е. Константинополю, правильно рассудив, да град, получивший, подобно Риму, честь быти градом Царя и Синклита, должен, как и Рим, получить равные привилегии и быть возвеличен в церковных делах подобно тому, с тем лишь различием, что Ветхий Рим должен быть первым по рангу, а Новый – вторым по рангу. Вместе с тем мы постановляем и определяем, чтобы от вышереченного Святейшего Престола Константинополя поставлялись одни лишь митрополиты (а значит, не епископы, подчиненные этим митрополитам. Ибо каждый из таковых рукополагается от надлежащего митрополита вместе с епископами этой митрополии, как определили божественные каноны и, главным образом, 6-й канон Первого Собора). И не только чтобы рукополагались митрополиты перечисленных диоцезов, но и епископы в варварских местностях, соседних с этими названными диоцезами, ибо так называемые Аланы прилегают и граничат с Понтийским диоцезом, а Росы – с Фракийским. Кроме того, названные митрополиты да не рукополагаются Константинопольским [Патриархом], как он пожелает и определит, но пусть он произведет голосование своего Синода и по существующему в Константинополе обычаю пусть объявит его результаты, а он пусть рукополагает из них тех, которых пожелали голосующие – или все, или большинство.

 

 

Окончание см. на стр. 5