Разговор о прибавке в Символе веры «и Сына»

19 января / 1 февраля – память святителя Марка,
архиепископа Ефесского

 

 

 

 

Блаженный Марк, митрополит Ефесский, представитель Патриархов Антиохийского и Иерусалимского на Флорентийском Соборе, скончался в 1444 году, оставив по себе заслуженную память ревностного защитника Православия от латинских заблуждений. Многие сочинения его хранятся еще в рукописях. К ним относится и предлагаемый разговор, перевод которого был сделан с греческой рукописи, хранившейся в Парижской королевской (ныне национальной) библиотеке под № 1218, и впервые опубликован в 1859 году в журнале «Духовная беседа», издававшемся при Санкт-Петербургской духовной семинарии.

 

Латинянин: Мне удивительно, что вы порицаете нас за прибавку в Символе, между тем как Второй Вселенский Собор изменил весь Символ Первого [Вселенского Собора], увеличив его прибавлениями и распространив для большей ясности. Значит, перемена в словах нимало не вредит тому, кто строго хранит самые догматы.

Грек: Это справедливо. И мы знаем, что Символ Второго Собора изменен в словах против Символа Первого, и однако ж если тем Отцам позволительно было сделать изменение в Символе, то еще не следует, что и тебе то же позволительно.

Латинянин: Почему?

Грек: Во-первых, потому, что они были – Вселенский Собор, а ты не имеешь сего преимущества, сколько ни величайся папою и его первенством. Во-вторых, тогда было позволительно это, потому что еще не было запрещено, а тебе, дерзнувшему сделать прибавку после запрещения, нельзя не подлежать проклятиям, изреченным Отцами.

Латинянин: Когда же это было запрещено и по какой причине?

Грек: Я тебе все скажу подробно. После изложения веры на Первом Соборе деланы были неправомыслящими многие различные изложения веры, исключавшие единосущность [Сына со Отцем], но все они отринуты Церковию. И Второй Собор Вселенский, сохранивший в точности мысль Первого, сделал свое изложение, – то самое, которое мы употребляем без прибавки, а вы – с прибавкою. Впрочем, ни тот ни другой Собор не постановили никакого запрещения против переделывания [Символа]. Посему на Третьем Вселенском Соборе был представлен Символ веры, составленный последователями Нестория, в котором содержалось учение его ереси и которым они дерзали оглашать некоторых крещаемых в Лидии. Отцы, выслушав его и рассудив, что уже пора положить конец переделываниям Символа от всякого, кто захочет, немедленно определили, да никто впредь не дерзает изменять изложенную Отцами веру, то есть Символ веры. Посему и блаженный Кирилл в послании к Иоанну Антиохийскому, зная сие постановление (ибо он сам был председателем сего великого Собора), говорит: «Ни коим образом не попускаем колебать изложенную Отцами нашими веру, то есть Символ веры, и не дозволяем ни себе самим, ни другим ни изменять какого-либо речения, находящегося там, ни опускать даже одного слога, помня слова: „Не прелагай предел вечных, яже положиша Отцы твои“ (Притч. 22, 28). Ибо не они говорили, а Дух Бога Отца, исходящий от Него, но не чуждый и Сыну по существу» (Harduini Conciliorum. T. 1. P. 1705). Слышишь, как запрещает переменять и пропускать не мысль токмо, но и речение и слог? «Не позволяем ни себе самим, ни другим», – говорит он как бы от лица всего Собора. Они были – Собор Вселенский, сами определили запрещение, сами изрекли те страшные проклятия. И себе же самим не дозволяют: как же тебе это дозволительно? И на самом деле они поступали таким образом: ибо не дерзнули прибавить к Символу слова «Богородица», которое было главным предметом их рассуждений, но читали как прежде, и как мы доныне читаем: «от Духа Свята и Марии Девы».

Слова великого Кирилла показывают самым ясным образом, какое мнение он имел как о божественном Символе, так и о происхождении Святаго Духа. Он хочет, чтоб Символ был неизменен и в речениях, и в слогах, и Святаго Духа исповедует единосущным. Что чище или яснее этого? Чудно, что он обе мысли сии поставил вместе, как будто предвидя, что вы – италийцы – погрешите против обеих. Так святые и о будущем промышляли, сколько могли, и предобличали имеющие возникнуть заблуждения. Все восточные епископы, на основании сих слов, согласились и примирились. Так, они говорят у Феодорита [который пишет]: «Прочитав в общем собрании Египетские писания и испытавши их смысл, нашли все написанное в них согласным со сказанным: ибо и Богом совершенным и Человеком совершенным Господь наш Иисус Христос проповедуется в них, и Дух Святый исповедуется не из Сына или чрез Сына бытие имеющим, но от Отца исходящим, собственным же Сыну именуется яко единосущный». Видишь, как они поняли выражение: «не чуждый Сыну по существу»? И когда Несторий в своем символе говорил: «Дух Святый и не Сын есть и не чрез Сына имеет бытие», сей великий Собор допустил это и не сказал ничего против сего, и не похулил, очевидно, потому, что одобрял такое учение: иначе он не промолчал бы.

Итак, знай, что Третий Вселенский Собор положил первый запрещение на переделывателей Символа и первый отверг ваш догмат словами Нестория, которые он принял и одобрил. Посему не ищи другого Собора, который утвердил бы ваш догмат, решительно отринутый сим великим Собором, и тот Собор, который бы утвердил его, был бы не Собор, а лжесобор. И составившийся после сего Четвертый Собор, прочитав прежде всего оба Символа, принял их за один и по прочтении заключил, что «Сей досточтимый и исполненный божественной благодати Символ достаточен к совершенному познанию и утверждению благочестия». Слышишь: «досточтимый Символ»! Следственно, оба – один, так как во втором содержится первый. И Третий Собор говорил об обоих, как об одном. Но послушай, что далее сказано: «Об Отце и Сыне и Святом Духе он излагает учение совершенное». Слышишь: «излагает учение совершенное»! Следственно, ни мало не недостаточное о Духе Святом и не имеющее нужды в прибавке.

А как должно блюсти сей Символ, они же сами под конец сказывают сие: ибо после постановлений и распоряжений, святой и Вселенский Собор сей определил: «Да не будет позволено никому произносить, или писать, или слагать, или преподавать в учении, или представлять иную веру. А которые дерзнут писать, или слагать, или преподавать в учении, или представлять, таковые, если они епископы, или принадлежат к клиру, да будут чужды, епископы – епископства, а клирики – клира; если ж то миряне, – да будут преданы анафеме». Что верою [Собор] называет здесь Символ веры, – это очевидно, думаю, всякому, имеющему смысл: ибо речь идет именно об этом, и вера может сделаться иною не только от многих речений, но и от одного, когда оно прибавлено или опущено или переменено [в Символе]. И слова: «писать», «слагать», «представлять» явно дают разуметь и означают выражение словами.

Латинянин: Нет. Иною верою Собор называет веру противную, содержащую в себе догматы чуждые Церкви, потому что ту веру, которая содержит в себе только раскрытие или объяснение, совсем нельзя назвать иною, хотя бы она разнилась одним или многими словами.

Грек: Меня удивляет, что ты не по словам заключаешь о мысли тех, кои изрекли их, а напротив словам их даешь значение, какое тебе хочется. Думать, что «иное» – значит «противное», не свойственно человеку мудрому, умеющему означать предмет приличным словом. «Иное» обширнее «противного», и не все то, что мы называем иным [не тем же] по отношению к чему-либо есть противно тому. Человек не то же, что конь, по виду, но не есть что-либо противное, ибо по существу нет ничего противного. Следственно, под иною верою Отцы разумели не противную веру, точно так как никто не разумеет человека под животным. А что они разумеют веру иную по отношению к выражению, видно из слов «писать или слагать», как выше сказано. Да и смешно было бы составляющего противную и еретическую веру епископа и клирика низлагать только, а мирянина – подвергать анафеме, потому что всякий еретик, и епископ, и мирянин одинаково подлежат анафеме. И Отцы не могли этим ни устрашить, ни отвратить еретиков: их было много и после того. Символа, однако, никто, кроме вас, не дерзнул переделать.

Итак, запрещение имеет в виду речения, не смысл, и оказывается, что ваши епископы и клирики уже не епископы и не клирики, когда столько Соборов и столь великих низложили их, и миряне подлежат анафеме и отлучению, потому что и последующие Соборы постановляют то же и почти теми же словами, как-то Пятый и Шестой и после них Седьмой, который громогласно возглашает: «Мы соблюдаем постановления Церкви, мы храним определения Отцев, мы прибавляющих что-либо или отъемлющих из Церкви анафематствуем». И еще: «Кто уничижает какое-либо предание Церковное, писанное или не писанное, да будет анафема». Разве вы не уничижаете писанного предания Отцов прибавочным нововведением? И как вам не стыдно читать весь остальной Символ, как составили Отцы, а вставлять от себя одно только речение? Прибавлять и отнимать речения свойственно еретикам, которые думают этим укрепить свою ересь. Сделали ли бы вы это с Евангелием или с Апостолом, или хотя с каким-нибудь вашим учителем? Не подвергли ли бы вы суду того, кто бы дерзнул на это? И если б даже не было такого множества Соборных определений и страшных и безчисленных запрещений: все, – не низко ли вставлять свои собственные слова в чужие сочинения, уже получившие известность и принятые во всей вселенной, и представлять такой соблазн Церквам? «Жестоки вы и зверонравны: у вас железное в груди сердце» (из Гомера, – примеч. пер.), когда не обращаете внимания на своих братьев, соблазняющихся и устраняющихся от вас, стараясь только поставить на своем и не отступиться от своего нововведения.

Еще что? После Седьмого Собора был опять Собор при Василии, Царе Римском, созванный святейшим Патриархом Фотием. Сей Собор носит [иногда] название Вселенского Восьмого, и на нем присутствовали местоблюстители Иоанна, блаженного папы древнего Рима, епископы Павел и Евгений, и пресвитер и кардинал Петр. На нем подтверждены постановления Седьмого Собора; он и блаженного Фотия утвердил на его престоле, и предал анафеме дерзавших уже тогда произносить Символ с вашею прибавкою. «Если кто, – говорит, – вместо сего священного Символа дерзнет написать иной, или прибавить, или убавить, и назвать это определением, тот подлежит осуждению и отвержению от всякого христианского жительства». То же и папа Иоанн в послании к святейшему Фотию пространнее и яснее говорит о сей прибавке в Символе. Сей Собор издал и правила, находящиеся во всех книгах, в которых содержатся Соборные правила. Итак, не хорошо ли мы делаем, что устраняемся вас, когда вы ни во что ставите столько и столь великих Отцов и Вселенские и многочисленные Соборы?

Латинянин: Я не знал этого до сего времени и теперь сам дивлюсь дерзнувшим вначале сделать эту прибавку, что, несмотря на такое множество запрещений, не убоялись изречь ее и передать последующим поколениям.

 

Святитель Марк Ефесский

 

Источник: Латинянин.
Разговор, составленный Марком,
митрополитом Ефесским, о прибавке
в Символе веры (Filioque) «и Сына»
// Духовная беседа. СПб., 1859.
Т. VII. С. 73–79.