Сораспятие

 

 

 

 

... Едва отец Лаврентий окончил чтение, как в дверь его келии постучали. Голос сотворил молитву.

– Аминь, – ответил отец Лаврентий и открыл дверь.

– Я к Вам, батюшка, – сказал священник средних лет, входя в келию.

– Пожалуйста, отец Петр, милости просим, – пригласил отец Лаврентий.

– У меня серьезный разговор к Вам, – произнес отец Петр и сам закрыл дверь.

– Помолимся, – предложил отец Лаврентий.

Поклонившись перед святыми иконами, они сели на стулья.

– Дело вот в чем, – начал гость без лишних предисловий. – Я Вас знаю давно и доверяю Вам душевные свои тайны.

Отец Лаврентий наклонил голову и приготовился слушать.

– Я служу на приходе, и Вы знаете, какой он у меня. Почти самый большой и самый разбросанный. Мои духовные дети работают и на фабрике, и в колхозах, трудятся на строительстве дорог и лесоразработках. Много их в дальних краях на заработках, много их в здешней больнице и доме престарелых. Монашествующие; молодежь есть – ребята и девушки; младенцы... О, Боже! Душа моя рвется на миллион кровавых частиц, из-за чад я не имею себе покоя ни днем ни ночью. Только вот, когда служу Божественную Литургию, наплачусь за всех, нарыдаюсь и немного успокоюсь. А правильно ли я делаю, отче? – глядя прямо в глаза отцу Лаврентию, спросил отец Петр. – Когда я служу Литургию, я прошу у Господа только одного – чтобы Он, милосердный, спас моих духовных чад всех до единого. Чтобы никто из них не стал жертвой диавола. Ну, никто! И чувствую я душой, что Господь это обязательно сделает – не ради моей молитвы, а по Своей неизреченной любви.

Отец Петр передохнул и вытер глаза носовым платком. По выражению лица отца Лаврентия он понял, что отец архимандрит не осуждает такой его молитвы.

– Молюсь я и дома, – продолжал отец Петр. – И молюсь, не в хвальбу сказать, иногда горячо. У меня в комнате большое Распятие, и я люблю перед ним молиться. И вот, вчера что у меня получилось. Читал я вечерние молитвы один. Все семейные спали. Прочитал так я молитвы и вспомнил о своих прихожанах, где они? Кто и что делает? Время теперь страшное, погибнуть можно в одну минуту. А они рассеяны, как горох в осеннюю пору, кто где, живут кто как. Спасаются, бедные, как кто сумеет. А иные и совсем не думают о спасении души своей, суета их засосала по горло, болезни, заботы затянули совсем с головой. Подумал вот я так, и горько-горько сделалось на душе. Мне даже показалось, что сердце мое кровью захлебнулось и перестало биться… Даже само время как бы остановилось. Смотрю я так на Распятие, смотрю, а оно оживает передо мной. Господь тихо поднял Свою голову с груди, открыл глаза, да так на меня и смотрит… Глаза глубокие, впалые, но лучистые-лучистые… Я замер, как статуя, все тело у меня задрожало, будто в лихорадке. Не сон ли я вижу? И, осенив себя крестным знамением, еще и больно ущипнул себе руку выше локтя. Вот видите – черное пятно?

И отец Петр показал руку выше локтя и продолжил:

– Когда я убедился, что это не сон, а наяву, мне стало еще страшнее, озноб пробежал по всему телу, члены застыли. Но вот я заметил, что пригвожденные руки Спасителя вздрагивают от боли. Я не помню, как проникся жалостью ко Господу и говорю Ему: «Иисусе Сладчайший! Ты до сих пор на Кресте!» Он устремил Свой взор вдаль и тихо сказал: «Не сойду с Креста, пока всех не привлеку к Себе». Я упал ниц и зарыдал. В глазах у меня дрожал образ страдающего Господа. Устремленный вдаль взор жаждал спасения людей… «НЕ СОЙДУ С КРЕСТА, ПОКА ВСЕХ НЕ ПРИВЛЕКУ К СЕБЕ!» Этот тихий голос терзал меня изнутри, и я чувствовал себя виновным перед Господом и духовными детьми… «Как я живу? Как я молюсь?» – думал я, валяясь на полу. Как я часто схожу с пастырского креста своего и ищу себе успокоения! Так ли я, окаянный, страдаю за народ, как страдает Господь мой Иисус Христос?! Я не смел подняться с пола и еще раз посмотреть на Распятие. Мне было стыдно за себя, за свою плотяность, леность и нерадение… Так прошло не знаю сколько времени; только мне показалось, что в комнате стало темнее. Собравшись с духом, я поднял лицо и со страхом взглянул на Распятие… Было темно, лампадочка погасла. Сквозь окно пробился лунный свет, и я увидел одни руки Спасителя. Они были распростерты и казались живыми. Лица Спасителя не было уже видно. И вот, сам не знаю как, будто молния осветила мне голову и мысль заговорила: «Сораспнись Христу за своих детей духовных!» Я поднял свои руки и стоял крестообразно перед Распятием. Руки Господа и мои руки были воздвигнуты горе. В этот же момент я почувствовал в своей душе какое-то духовное удовлетворение… Я стоял так несколько часов, мне было радостно, что я сораспинаюсь Христу моему. К тому же я почему-то был твердо убежден, что пока я стою с крестообразно воздетыми руками, мои духовные дети побеждают врага, а как только я опущу руки вниз, то их побеждает диавол. Так ли я думаю, отче? Скажи мне истину!

И отец Петр устремил свой взор на отца Лаврентия. Архимандрит не сразу ответил. Он был в каком-то тяжелом состоянии. Глубокая кривая морщина легла через весь его лоб. Он напряженно думал, а потом сокрушенно сказал:

– Мы, духовенство, бежим от скорбей. Мы готовы сойти с креста своего и искать себе успокоения. И мы же одновременно хотим, чтобы наши духовные дети спаслись и не погибли. Но возможно ли спастись людям, если их пастырь не на кресте?.. Потому-то книжники и фарисеи говорили Христу: «Сойди с Креста, и мы уверуем в Тебя!» Они говорили так не потому, что хотели уверовать в Сына Божия, а потому, что хотели, чтобы Спаситель сошел с Креста, и тогда никто не смог бы спастись. Так вот и теперь нас, пастырей, враги низводят с креста, они обещают нам разные приманки: иную мирную деятельность на благо человечества, иной пастырский подвиг вне молитвы и собранности. Предлагают нам то хлебы, то власть, то выгодный переход на их сторону для совместной работы. Это все то, что сатана однажды предлагал Господу Иисусу Христу, искушая Его в пустыне… Наш Спаситель категорически отверг все эти демонские предложения и взошел на Крест, как судил Ему Отец. А вот мы теперь, сопастыри Христовы, идем на эти бесовские приманки, или совсем не восходим на крест страдания, или, взойдя на него, вскоре сходим с него, и этим позволяем своим духовным детям гибнуть, а бесам торжествовать победу…

– Скажите, отче, а можно мне молиться с воздетыми крестообразно руками? – спросил отец Петр.

– Сам Христос показал Вам это, – ответил отец Лаврентий, а потом, подумав, добавил, – об одном прошу Вас, отец Петр, храните тайну этого видения до самой смерти.

– Помолись обо мне, грешном, отче, – смиренно попросил отец Петр, и оба пастыря упали друг другу в ноги.

В следующую ночь отец Лаврентий почти не спал. Ему представлялись какие-то плачущие образы. Они умоляли его помочь им в чем-то. Кто-то ухватился за его ноги, кто-то упал на землю и горько плакал… Потом он слышал даже не во сне, а наяву какие-то голоса: то многие, то поодиночке. Они будто кричали там, за окном… Может быть, это шумел ветер и хлестал дождь в окно? Но нет! Голоса слышались явно и звали его по имени: «Отец Лаврентий, дорогой наш батюшка, – слышались умоляющие голоса, – мы гибнем, враг совсем нас одолел… Батюшка!.. Батюшка!..»

Спать было невозможно. Сердце ныло, как в тисках, голова кружилась и все путалось. Собрав последние силы, отец Лаврентий встал, оделся. Была еще ночь. Надев епитрахиль и поручи, он встал среди келии, перекрестился перед иконами и воздел руки к небу… Слов не было. Мысль извелась и погасла, но сердце подсказывало, что делать надо только так… Постояв немного с крестообразно воздетыми руками, отец Лаврентий заметил, что крики и возгласы за окном стали уменьшаться, потом совсем умолкли…

Много дней потом отец Лаврентий провел под острым впечатлением от слов Спасителя: «Я не сойду с Креста, пока не привлеку всех к Себе»… И когда он становился на молитву, то теперь его руки сами поднимались к небу. Его душа по-апостольски сораспиналась Христу.

Сила крестообразного воздевания рук к небу была испытана еще задолго до Иисуса Христа. Когда Моисей вел Израильский народ через пустыню в землю обетованную, то на пути они столкнулись с сильным народом – амаликитянами. Произошла страшная схватка. Моисей был на горе. Он стал молиться: когда он поднимал руки к небу, израильтяне побеждали, а когда опускал – побеждали амаликитяне…

 

Архимандрит Тихон (АГРИКОВ)

 

С Евангелием. Свято-Успенская
Почаевская лавра, 2011.