АРХИЕПИСКОП ФЕОФАН, НОВЫЙ
ЗАТВОРНИК, И «ВОСЬМОЙ СОБОР»

 

 

 

Окончание. Начало на стр. 6

 

Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Святые Григорий Неокесарийский, Афанасий Великий, Григорий Богослов, Василий Великий и многие другие церковные светильники, стяжав современную человеческую ученость, позаботились, посредством евангельского жительства, перейти из состояния плотского и душевного в духовное, совлеклись ветхого Адама, облеклись в Нового». Этот подвиг облечения в «Нового Адама» – Господа нашего Иисуса Христа – во главу угла поставил и епископ Феофан, став подлинным богословом в святоотеческом понимании этого слова.

В 1910 году Владыка был переведен на Симферопольскую кафедру, а в 1912-м – в Астрахань. Через четыре года он получил назначение на Полтавскую кафедру с возведением в сан архиепископа. Там подвижник и встретил революционные события.

Архипастырь принял участие в Поместном Соборе 1917–1918 годов. В тот период у него состоялась беседа с группой обновленчески настроенного духовенства и профессоров Духовных Академий, которые попытались склонить Владыку на свою сторону. «Мы уважаем, мы чтим Вас, Ваше Высокопреосвященство, – лукаво говорили модернисты. – Мы знаем Вашу принципиальность, Вашу стойкость, Вашу церковную мудрость. Вы сами видите, как волны времени быстро несутся, меняя все, меняя и нас... Была монархия, был Самодержец Царь, а теперь ничего этого нет. И нам, с учетом этих перемен, приходится невольно уступать. И, как выражается великий учитель Церкви, святой Иоанн Златоуст, иногда, дабы успешнее ввести корабль Церкви в пристань, кораблю приходится уступить волнам. Вот и в данный момент Церкви необходимо немного уступить...» «Весь вопрос, в чем уступить», – прервал их речь подвижник. «Быть с большинством! – не растерялись находчивые обновленцы. – В противном случае, ведь с кем Вы останетесь?! Надо уступить, этого требует церковная мудрость. А если нет, то Вы обрекаете себя на полное одиночество». «По слову святителя Василия Великого, большинство может меня запугать, но не сможет меня убедить», – так ответил угодник Божий на эти «словеса лукавствия», заставив льстецов умолкнуть.

Вскоре по возвращении с Собора гонимый большевиками Владыка покинул родную Россию. В 1918 году он эвакуировался с частями Белой Армии в Константинополь, а затем – в Сербию. Там подвижник жил в разных монастырях, подвизаясь в стяжании непрестанной Иисусовой молитвы.

В 1925 году ученик архипастыря по Академии, председатель Болгарского Синода митрополит Климент предложил ему переехать в Болгарию. Архиепископ Феофан принял это приглашение и около пяти лет провел в Софии, вступив в клир Болгарской Церкви.

В годы жизни в изгнании Владыка через общих знакомых сблизился с одним благодатным сербским старцем, который, несмотря на то, что они никогда лично не встречались, знал его в духе. Неоднократно тот отец говорил о нем: «Господь Бог ставит владыку Феофана на великое служение!» Но в чем будет состоять эта миссия, он не пояснял. Однако из дальнейшей биографии иерарха ясно, что речь шла о борьбе за чистоту Христовой веры.

 

СТОЛП ПРАВОСЛАВИЯ

 

Архиепископ Феофан стал современником драматического для нашей Церкви периода – начала попыток реформации ее святого учения и канонического порядка внутренними врагами – обновленцами. «Вопрос подготовки и созыва нового „вселенского собора“ Православной Церкви не нов и не из последних в нашем веке истории Церкви, – свидетельствовал современник Владыки преподобный Иустин Челийский. – Этот вопрос был уже поставлен при жизни несчастного Патриарха Константинопольского Мелетия (Метаксакиса), известного тщеславного модерниста и реформатора, создателя раскола в Православии на его так называемом „Всеправославном конгрессе“ в Константинополе в 1923 году». Упомянутый конгресс, или иначе «Всеправославная комиссия», начал свою работу 10 мая 1923 года, а уже 18 мая по предложению митрополита Диррахийского Иакова, несмотря на малочисленность участников (всего 11 человек), он был переименован во «Всеправославное совещание». По имеющимся сведениям обновленцы планировали позже присвоить совещанию статус Вселенского Собора, но были вынуждены отказаться от этого намерения, столкнувшись с резкой критикой со стороны некоторых православных канонистов. Конгресс утвердил ряд существенных изменений, из которых наиболее пагубным по своим последствиям стала реформа церковного календаря.

Владыка Феофан решительно выступил против этого новшества. В 1926 году он опубликовал апологетический труд «Краткие канонические суждения о летосчислении», в котором привел и разъяснил неоспоримые основания употребления в Церкви юлианского календаря: «Старый стиль есть исконный, первоначальный, древнехристианский. Он унаследован от времен Апостольских по Священному Преданию древнейшей Церкви и положен в основу как христианского летосчисления Первым Вселенским Собором (325 г.), так и определения празднования Святой Пасхи со всеми зависящими от нее праздниками и постами. Попытка же римско-католической церкви в XVI веке, при папе Григории, ввести новый, „научный“ стиль привела к созданию лишь псевдонаучного и противоканонического стиля, ибо вопрос о стиле научно неразрешим. Итак, старый стиль – символ единения христиан во всем мире, а новый стиль – символ бунта, революции и разъединения христиан». Свое утверждение архипастырь подкрепил ссылками на «Алфавитную Синтагму» Матфея Властаря – общепризнанный сборник церковных правил с толкованиями известного византийского канониста, а также на догматическое определение Седьмого Вселенского Собора и другие незыблемые церковные акты.

Вывод, завершающий эту небольшую по объему, но глубочайшую по содержанию работу таков: юлианский календарь мы все, православные христиане, обязаны твердо хранить, а от нового стиля – уклоняться. По словам Владыки, введение нового стиля имеет весьма серьезные последствия, «особенно же в связи с Пасхалиею, и [оно] есть крайнее безчиние и раскол Церковный, отчуждающий от общения и единства со всею Церковью Христовою, лишающий благодати Святаго Духа, колеблющий догмат о единстве Церкви и, подобно Арию, раздирающий нешвенный хитон Христов, т. е. повсеместно разделяющий православных, лишая их единомыслия; разрывающий связь с Церковным Священным Преданием и подпадающий под соборное осуждение за презрение Предания, – по вышереченному догматическому определению Седьмого Вселенского Собора».

В 1930 году по инициативе Вселенского Патриарха Василия (Георгиадиса) на Святой Горе Афон должен был состояться «Вселенский Собор», на котором модернисты собирались утвердить различные преобразования, направленные на подрыв вековых церковных устоев. Взволнованные известием о возможной реформации Православия духовные чада архиепископа Феофана вопрошали его по поводу этого начинания. В письме из Варны, датированном 11 июня, иерарх писал: «О восьмом вселенском соборе я пока ничего не знаю. Могу сказать только словами святого Феодора Студита: „Не всякое собрание епископов есть Собор, а только собрание епископов, стоящих в Истине“. Истинно Вселенский Собор зависит не от количества собравшихся на него епископов, а от того, будет ли он мудрствовать или учить православно. Если же отступит от Истины, он не будет Вселенским, хотя бы и назвал себя именем Вселенского. Знаменитый „разбойничий собор“ был в свое время многочисленнее многих Вселенских Соборов и, тем не менее, не был признан Вселенским, а получил название „разбойничьего собора“».

Православная Церковь учит нас, что как бы ни старались ее враги осуществить свои зловещие замыслы, верующий человек никогда не должен унывать, памятуя евангельское слово: Надлежит всему тому быть (Мф. 24, 6). Кроме того, мы, русские люди, имеем особое утешение от Господа, переданное Его угодниками, в том числе и архиепископом Феофаном Полтавским, – о возрождении России в последние времена перед приходом антихриста. «Народ обратится к покаянию, к вере, – писал Владыка. – Произойдет то, чего никто не ожидает. Россия воскреснет из мертвых, и весь мир удивится. <…> Великие старцы говорили, что Россия возродится, сам народ восстановит православную монархию. Самим Богом будет поставлен сильный Царь <…>. Он низринет неверных иерархов Церкви…»

Из этого пророчества следует, что если на предстоящем в скором времени «Всеправославном соборе» будут утверждены какие-либо новшества, православный народ в России, малое стадо верных овец Христовых, их не примет. А дарованный Богом Царь очистит Церковь от модернистов, как это в свое время сделал Великий Князь Василий III, изгнавший признавшего Ферраро-Флорентийскую унию еретика-униата митрополита Исидора.

 

НОВЫЙ ЗАТВОРНИК

 

В 1931 году архиепископ Феофан покинул Болгарию и переехал во Францию, в Париж. В 1939-м он принял приглашение бывшей полтавской помещицы Марии Васильевны Федченко и переселился в ее поместье в городке Лимерэ. В усадьбе было несколько пещер, одну из которых приспособили под церковь, а другую Владыка избрал в качестве своей кельи. Там, в полном уединении, подобно своему великому духоносному предшественнику святителю Феофану Затворнику, он и провел последние месяцы жизни. Почил подвижник 19 февраля 1940 года, перед кончиной причастившись запасными Святыми Дарами.

 

Могила архипастыря в Лимерэ (Франция)

 

Духовное наследие архиепископа Феофана, Нового Затворника, заслуживает особого внимания, и мы планируем, с помощью Божией, постепенно знакомить с этими трудами наших читателей. А для начала, в продолжение темы об угрозе созыва «восьмого собора», на странице 8 этого номера предлагаем прочесть проповедь Владыки о непоколебимости Церкви Христовой и необходимости для нас стать ее причастниками через хранение учения святых Отцов Семи Вселенских Соборов.

 

Александр МАЛИНИН