Потомству в пример

 

А.И. КАЗАРСКИЙ

 

Шла очередная из 13 войн между Россией и Турцией. Фрегат «Штандарт» и бриги «Орфей» и «Меркурий» крейсировали у входа в Босфор, следя за турецким флотом. На рассвете 14 мая 1829 года отряд заметил турецкую эскадру, вошедшую в Черное море. «Меркурию», как самому тихоходному кораблю, был дан приказ лечь в дрейф, а «Штандарт» и «Орфей» вышли на разведку сил противника. Сосчитав турецкие вымпелы, они повернули назад. Неприятельская эскадра в составе 14 военных судов устремилась в погоню за русскими. Увидев возвращающихся разведчиков, командир «Меркурия» капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский приказал поднять паруса.

Лучшие турецкие ходоки – 110-пушечный «Селимие» под флагом капудан-паши и 74-пушечный «Реал-бей» – постепенно настигали «Меркурия», имевшего всего 18 каронад. Превосходство турок в огневой мощи было настолько сокрушительным, что остальные корабли турецкой эскадры легли в дрейф в ожидании забавного зрелища: пленения либо гибели «Меркурия». В таком исходе ни у кого не было сомнений, уж слишком медленно двигался корабль «неверных». Кроме того, агарян подогревало тщеславие, ибо два дня назад они уже захватили в плен русский фрегат: впервые с момента утверждения Морского Устава Петром I русский корабль спустил перед неприятелем Андреевский флаг.

Случилось это так. В тот туманный день фрегат «Архангел Рафаил» случайно оказался в гуще турецкой эскадры. Его командир С.М. Стройников собрал офицерский совет, на котором было принято решение биться до конца, а когда начались разговоры с матросами, те не захотели погибать и попросили сдать судно. Потом пацифисты оправдывали командира: «Ведь он спас более двухсот душ!»

Однако на войне правда такова, что предатели выбрали жизнь, нарушив долг и присягу. Корабль был сдан, а офицеров турки перевели на линкор «Реал-бей», который сейчас неумолимо надвигался на маленький «Меркурий».

К моменту боя на «Меркурии» находилось 115 православных душ. Не имея возможности избежать неравного боя, Казарский собрал совет офицеров. По морской традиции первым предоставлялось слово младшему по чину. Им был поручик корпуса флотских штурманов Иван Петрович Прокофьев, и он высказался за решительное сражение с тем, чтобы в случае угрозы захвата корабля противником взорваться вместе с ближайшим линкором. Это мнение было поддержано остальными единогласно. И русские матросы обещали быть со своим командиром до конца. Когда до турецких кораблей докатилось громогласное «ура!», Стройников, верно поняв происходившее, сказал туркам, что «Меркурий» в плен они, пожалуй, не возьмут.

В военной истории Европы практически нет случаев, чтобы крошечный отряд бился с неимоверно превосходящим по численности противником. Как правило, находившиеся в меньшинстве предпочитали вступать в переговоры и сдаваться; им непонятны русские подвиги Евпатия Коловрата и экипажа крейсера «Варяг», героизм жителей Козельска и защитников Брестской крепости.

Казарский приказал готовиться к бою. Согласно морскому обычаю матросы надели чистые рубахи, а офицеры – парадные мундиры, ибо Создателю положено представать как на празднике – в чистом. Моряки помолились и со словами: «Господи, благослови!» – разошлись по своим местам. Александр Иванович произнес: «С Богом!» – и этим было сказано, что решение принято и отступления не будет.

Позже в Российском архиве было обнаружено письмо турецкого штурмана корабля «Реал-бей», в котором описан бой: «Мы погнались за ними, но только догнать могли один бриг в три часа пополудни. Корабль капитан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное. Мы не могли заставить его сдаться: он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, и он со славою продолжал свой путь. Бриг сей должен потерять, без сомнения, половину своей команды, потому что один раз он был от нашего корабля на пистолетный выстрел <...>. Ежели в великих деяниях древних и наших времен находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг – „Меркурий“». Добавим, что неприятель прекратил сражение после удачных выстрелов с «Меркурия», от которых турецким кораблям пришлось лечь в дрейф.

Когда артиллерийская канонада смолкла, посчитав бриг погибшим, «Штандарт» и «Орфей», приспустили свои флаги в знак траура. Меж тем израненный «Меркурий» направлялся на базу Черноморского флота. Контуженный, с перевязанной головой, А.И. Казарский уточнил потери: четверо убитых, шесть раненых, 22 пробоины в корпусе, 133 – в парусах, 16 повреждений в рангоуте, 148 – в такелаже, разбиты все гребные суда, уничтожена каронада. Несмотря на это, на следующий день «Меркурий» присоединился к флоту, который в полном составе вышел в море с целью полного уничтожения турецкой эскадры.

В этот же день хоронили погибших героев, среди которых был матрос, прикрывший Казарского своим телом от турецкой пули. Экипаж «Меркурия» был щедро награжден. Офицеров произвели в следующие чины, а Казарский получил еще и звание флигель-адъютанта. Всем офицерам и матросам была назначена пожизненная пенсия в размере двойного жалования. Бриг получил Георгиевский флаг и вымпел.

 

Памятник герою в Севастополе

 

Император Николай I видел в этом бое сильный воспитательный момент, поэтому, кроме награждений, царский указ предписывал, «дабы память знаменитых заслуг команды брига „Меркурий“ и его [самого] никогда во флоте не исчезала, а, переходя из рода в род на вечные времена, служила примером потомству», – всегда иметь в составе русского флота корабль с именем «Меркурий». Увы, потомки не исполнили этого мудрого повеления – не поняли они, что речь не о военной, а о назидательной миссии героического корабля.

Поучительна судьба изменника «Рафаила». Для Императора Николая I, который с декабря 1825 года смело шел навстречу смертельной опасности и принимал любой вызов, сдача фрегата туркам была тяжким ударом. Он издал указ: «Уповая на помощь Всевышнего, пребываю в надежде, что неустрашимый флот Черноморский, горя желанием смыть безславие фрегата „Рафаил“, не оставит его в руках неприятеля. Но когда он будет возвращен во власть нашу, то, почитая фрегат сей впредь недостойным носить флаг России и служить наряду с прочими судами нашего флота, повелеваю вам предать оный огню».

Поэтому когда русский адмирал Нахимов в ноябре 1853 года сжег османскую эскадру в бухте Синопа, то свой доклад Государю он начал со слов не о блистательной победе в тяжелом сражении, а о событии более важном: «Воля Вашего Императорского Величества исполнена – фрегат „Рафаил“ не существует».

Судно взлетело на воздух на глазах русской эскадры: после Синопского разгрома турок Нахимов сосредоточенными залпами ста пушек флагманского корабля «Императрица Мария» разнес бывший фрегат «Рафаил» в щепки.

К 5-летию подвига «Меркурия», в 1834 году, на Матросском бульваре был заложен памятник героическому бригу. Его открыли в 1839 году. На пьедестале – лаконичная надпись, начертанная по личному повелению Императора: «Казарскому. Потомству в пример».

 

Исторический календарь-альманах
«Россия день за днем». М., 2005.