СЛУЖИТЬ ГОСУДАРЮ!

 

Отец Андрей

 

 

В продолжение рубрики «Год Царской Голгофы» предлагаем к прочтению беседу с известным священником, клириком Костромской епархии, членом Союза писателей и Союза журналистов России, лауреатом ряда литературных и общественных премий протоиереем Андреем Логвиновым.

Отец Андрей родился 19 мая 1951 года в городе Каинске Новосибирской области. Окончил исторический факультет Новосибирского пединститута. Работал учителем, директором сельской школы в Новосибирской области. С 1983 года, после переезда в город Вятку, служил чтецом, певчим, псаломщиком в Свято-Серафимовской церкви, обучался колокольному звону. Заочно окончил Московскую духовную семинарию. В настоящее время является настоятелем храма во имя святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова в Ипатьевской слободе Костромы. Батюшка широко известен своим поэтическим творчеством – духовные, патриотические и монархические песни на его стихи исполняет, можно сказать, вся Россия!

 

– Отец Андрей, Вы служите в таком Царском месте: Кострома – Феодоровская икона Божией Матери, Ваш храм под стенами Ипатьевского монастыря и сами Вы родились в День рождения Царя – так все необыкновенно переплетено с Царственными Мучениками, Государем…

– Во всем этом – исключительно милость Божия! Потому что я родился в семье атеистической, партийной. С детства для меня мой день рождения был днем советской пионерии, и я, как верный этой идеи воспитанник, с удовольствием трубил в горн... А то, что Государь родился в этот день, я узнал уже потом. Все, что со мной происходило, повторю, милость Божия! Из какого-то житейского хлама Господь меня, подобно тысячам Русских людей, подобрал, встряхнул, омыл, дал некий добрый пинок и возможность жить по-другому.

– И все-таки, с чего все началось?

– Мне это стало открываться еще в юности. Было сугубо советское время, самое начало 70-х годов, я в одиночку искал ответы на свои вопросы. Единомышленников не находилось, а мне хотелось делиться своими мыслями – сомнениями в марксизме, который я так тщательно изучал, и тем, что я открывал в книгах другого направления, например, в нашей классической Русской литературе, мировой культуре, где для меня все дышало так или иначе Творцом. Господь также раскрывался в радостях и красоте окружающего мира, на который я смотрел нередко восхищенными глазами. И я этим пытался делиться с однокурсниками, а тогда система была такая, что нашлись «добрые» люди, которые сообщили «куда надо», и пошли разбирательства.

Меня исключили из комсомола за мои духовные искания, а потом и из института. Случившееся тогда принесло страдания, даже очень большие, моим родителям-партийцам, но в итоге все обернулось во благо! Я это воспринял как освобождение от гнета ложных идей, которыми меня с детства нагружали. Началось еще большее приближение к Богу, к Церкви. Вскоре я крестился – сам пришел к батюшке.

К большому сожалению, я потом долго «вставал на ноги», потому что мне не объяснили тогда важных практических моментов. Например, что надо молиться, а не просто «в душе Бога иметь, и достаточно». Вот, я на себе испытал, что этого очень даже недостаточно! Потому что в душе, вроде бы, в мыслях – был Бог, но внутри не было постоянно возобновляемой ниточки, связи с Ним, которую дает молитва: утреннее правило, в течение дня, вечером, ночью, в храме, при подготовке к Причастию Его Тела и Крови…

Все это пришло позже – я стал воцерковляться. А продолжилось тем, что я ушел со светской работы, на тот момент директорства школы, полностью в церковную ограду. Восемь лет пел в церковном хоре, читал. После этого осмелился принять сан, священническое служение, на которое было благословение.

 

– Т. е. к почитанию Государя и его святой Семьи Вы пришли далеко не сразу?

– Когда я уже стал священником, мне открылся Государь. Величие подвига Царственных Мучеников до этого как-то не осознавалось. Хотя я болел за Россию, изучал ее историю, тему революции, другие тяжелые вопросы современности, очень переживал. Но как-то конкретно на тему Государя я вышел достаточно поздно, уже к середине 90-х. Ведь раньше был скудный выбор литературы; образ Царской России и Государя преподносился негативно, карикатурно, другое даже не подразумевалось.

И вдруг, по крупицам в отдельных книгах и через людей, мне открылся совершенно новый образ Царя Мученика Николая II. Так быстро раскрылся этот цветок – видимо, бутон уже в душе какой-то вырастал, но чего-то не хватало. И после так стремительно и ярко проявились для меня высота и благородство подвига Царственных Мучеников! Этот подвиг предстал предо мной таким громадным по важности, величию и красоте, что полностью меня покорил. А потом вдруг осозналось, чего прежде я никогда не замечал: ведь и день моего рождения – в День рождения Государя! Я это воспринял как некую степень доверия ко мне, что я призван как-то послужить нашему Государю. С тех пор я, хоть и негодный совсем, но служка его и должен в этом стараться. Это все больше и больше меня укрепляет, заставляет работать в Царской теме, размышлять о ней; множество стихов сложилось уже в этом направлении.

 

 

– Почему Царская тема Вас так тронула и в чем, на Ваш взгляд, ее актуальность?

– Потому что тема эта – важнейшая, душа за нее прямо болит. Сейчас как раз столетие подвига Царской Семьи, их жертвы за Россию, а как в светском обществе, так и в церковном – по сей день отношение к ним неоднозначное. Поражаюсь, что даже у многих православных нет любви к этим святым! Часто слышатся разговоры об их святости с какой-то оговоркой.

Недавно была конференция на Царскую тему, и ко мне подошла женщина с вопросом: «Никак не могу понять: за что им Господь попустил такие страшные мучения?» А я ответил: «Потому же, почему Господь Сам пошел на страшные мучения и Голгофский Крест». Такое их величие! И чем больше вникаешь в эту тему, тем больше оно, величие их жертвы, раскрывается.

А по поводу актуальности – тут на самом деле вопрос жизни и смерти нашего государства, а значит, и нашего народа. У нас ведь исторически служение Христу и Православному Царю тесно переплелось. Каждый человек мужеского пола, независимо от звания и положения, за себя и за своих родных приносил присягу на верность служения Государю на Кресте и Евангелии. Т. е. в верности Царю клялись верностью Христу.

Что же получилось? Присягу эту народ наш удивительным образом попрал. В лице государственной верхушки попрал активно, там был настоящий госзаговор. В массе народной – пассивно. Отказавшись от Царя, которому присягал, народ наш, получается, отказался от Христа, Которым присягал.

Свято место, как известно, пусто не бывает. И на место Христово ринулась вся антихристова рать, воцаряя торжество сатанизма. Все последовавшие ужасы – следствие принятия воли диавольской вместо Христа, вместо воли Божией. Духовно наш народ оказался обречен на полное рабство и вырождение. Неслучайно на конец 30-х – начало 40-х годов была официально объявлена «Пятилетка безбожия» для окончательного уничтожения того малого, что ещё оставалось от Церкви.

Но Бог судил иначе... Не жертва ли Царева переменила гнев Божий на милость? Не подвиг ли сонма новомучеников? Давно могло бы не быть не только духовного возрождения, но и вообще нашего народа...

И сейчас святой наш Царь на самом острие битвы за Россию, за наше историческое бытие. Любые попытки дискредитации Государя сегодня – это угроза нашей государственности. И мы видим, какие громадные средства в это вкладываются нашими врагами. В этом смысле можно повторить за старцем Николаем Гурьяновым: «Не будет Царя – не будет России».

 

– Батюшка, а как Вы попали в Кострому, в эти Царские места?

– Пути Господни неисповедимы, и глубине Божиего Промысла я просто поражаюсь!

Вот, например. Нынешней весной я, можно сказать, испытал духовный шок. Впервые за все годы после отчисления я подъехал к тому самому институту в городе Ярославле, из которого меня когда-то с позором изгнали. И увидел рядом с ним новую часовню с надписью, которая меня просто сразила: «На этом месте (нового корпуса, в котором я учился) был храм апостола Иоанна Богослова»! А я сейчас служу в храме в честь этого великого святого! У меня в этот момент промелькнула вся жизнь – с каких пор апостол Иоанн взял меня, молоденького несмышленого комсомольчика, под свое покровительство и вел меня, когда я еще понятия о нем не имел!

 

Окончание см. на стр. 5