Москва-Порфирогенита

 

 

В прошлом номере православная поэтесса и журналистка Инна Воскобойникова (Воронова), работающая экскурсоводом по Москве и Подмосковью, рассказала «ПК», как открывает для себя и своих маленьких и взрослых экскурсантов глубинно Русскую христианскую душу столицы. Затронутая тема вызвала добрые отклики, и мы решили продолжить ее в беседе с историком и писателем, доктором исторических наук, профессором МГУ Дмитрием Володихиным.

 

– Дмитрий Михайлович, что такое столица государства, Родины, какое значение она имеет и должна иметь для гражданина? В чем ее смысл, предназначение?

– Ответ зависит от того, что мы понимаем под категорией «государство».
Если мы видим в государстве общественный механизм, направленный к осуществлению «общего блага» или, что как-то ближе к истине, если говорить о современном государстве, – к осуществлению блага сравнительно небольшой страты (группы, слоя, – примеч. ред.) социума, то столица – просто концентрация административных механизмов и, если повезет, еще и мощный транспортный узел, перекачивающий грузы и пассажиров из одного конца страны в другой.

Если же видеть в государстве организм, социальное тело, тогда столица – прежде всего цитадель, где создаются главные интеллектуальные и духовные смыслы для всего государства, а в идеале – для всего государства-цивилизации.
Сейчас у нас в России Москва представляет собой нечто среднее и, дай Бог, будет дрейфовать от состояния коробки с машинами власти к состоянию сердца, перегоняющего кровь высоких смыслов по артериям и венам народа.

– Как и почему именно Москва стала центром Русских земель? Каковы ее особенности – исторические, духовные, культурные?

– Центром Русских земель Москва стала в XV веке, при Иване III Великом. Но ничего этого не произошло бы, не стала бы Москва великой владычицей городов и земель объединенного Русского государства, если бы до того, еще в XIV столетии, не были бы совершены первые шаги национального возрождения после тяжелой одури ордынского всевластия: если бы преподобный Сергий Радонежский не произвел реформу Русского монашества и не начало бы оно растекаться светоносными ручьями от обители на Маковце к далеким рубежам, на север и восток, рождая новые и новые обители уединенных молитвенников; если бы не творил преподобный Андрей Рублев; если бы святой Димитрий Донской не вывел рать Северной Руси на бой с Мамаем.

Москва – прежде всего вождь духовный, т. е. православный, затем – национальный, т. е. Русский, а уж потом – политика, оружие, дипломатия и тому подобные производные от главного.

 

– Об этом писали Русские консерваторы XIX века, представляя Москву оплотом начал «Православие, Самодержавие, Народность». Например, Константин Аксаков, противопоставляя Москву Петербургу – «заграничной столице», называет ее «Русской столицей, сердцем Русской жизни, средоточием всей Русской народности». В существовавшем тогда разделении «центра народного» (Москвы) и «центра правительственного» (Петербурга) виделась причина многих бед России. Что Вы можете сказать о переносе столицы Петром I?

– Петр I перенес столицу, желая приобрести от Европы как можно больше полезного, а именно – призвать в Россию науки, дать место новым технологиям и новым методам организации труда, усовершенствовать армию по последнему слову военной мысли, произвести на свет регулярный военно-морской флот.

Для этого понадобился Санкт-Петербург – как своего рода колоссальные ворота в Европу. Не окно, ведь окно и до Петра существовало, собственно, оно никогда особенно не закрывалось, – нет, а именно ворота, распахнутые настежь. Через эти ворота, действительно, влилось в Россию много полезного… а заодно и вредного.
Свою функцию Санкт-Петербург выполнил до конца за первые сто лет существования или немногим более того. Пришло время возвращаться в Москву, к корням, к сердцу Евразии, к оплоту народной силы и веры. Возращение это предрекали славянофилы, но оно, к несчастью, задержалось…

 

– Славянофилы также называли первопрестольную символом союза Царя и народа, олицетворением принципа соборности. По их мысли, Царь, Царская Самодержавная власть – необходимое условие единства и благоденствия России… Какие Царские места Вы рекомендуете православным монархистам для посещения? Чем они замечательны, что может дать соприкосновение с ними?

– Я бы посоветовал сначала посетить Кремль – все же именно он является твердыней Царской мощи, оттуда правили страной последние Рюриковичи, вплоть до Василия Шуйского, и первые Романовы, вплоть до молодого Петра I.

А потом, ощутив на себе всю эту кремлевскую мощь, лучше всего съездить и поклониться маленькой церковке святого Трифона в Напрудной слободе. Она, как никакая иная, передает дух Руси, превращающейся в Россию. В ней как будто задержалось время великого перехода: от удельной раздробленности к единству Русского Православного Царства.

 

– Размышляя о Москве современной, ее облике и своем отношении к ней, многие отмечают некую двойственность. Например, у отца Романа (Тамберга) есть строки: «То ли православная столица, то ли окаянный Вавилон», а у писателя Владимира Крупина – заметка под названием «Москва – столица мракобесия или Небесный град?» Что Вы думаете об этом?

– А Москва действительно существует как будто в двух разных реальностях, кое-где переходящих друг в друга, но почти не смешивающихся. Москва-сверхбогачка, Москва – чугунный горб чиновного снобизма, да, действительно, нитями разноязыкой, разноликой лжи связывается в некое подобие древнего Вавилона.

 

Церковь святого мученика Трифона в Напрудной слободе

 

Но это лишь одно из лиц нашей столицы. В большей степени, по праву рождения и по праву страданий, которые пережил православный народ наш, да и по праву древней имперской культуры, которую Россия переняла от Константинопольской державы, Москва – юная Царица с византийскими лазурными глазами. Москва – Порфирогенита, град царственный, наполненный смыслами, уходящими к Сотворению мира и к Пришествию Христа, и к гонениям сатанинской власти на Православную Церковь, – гонениям, истекшим драгоценным соком великой благодати, щедрого дара Божиего новым и новым поколениям Русских – на память и от безпамятства.

 

– Вы написали книгу «Московский миф», где, рассуждая о противоречиях современности и прошлого, утверждаете, что, тем не менее, именно в Москве «формулируется Русское будущее»: «Миф, который порождается истинной Москвой, принимает образ надежды. Москва христианская, Византийско-Русская, обещает новый рассвет. Обещает мост из прошлого в будущее, пролегающий над грязным болотом настоящего. В этом мифе нет ни тьмы, ни безнадежности. Напротив, он наполнен солнцем, ощущением начинающейся весны, ароматами цветущей черемухи и сирени. И пусть весна эта едва-едва выбирается из грязных, смерзшихся снегов, пусть холодными водами залиты низины, пусть дороги разбрюзгли, а все-таки она неостановимо катится к лету, к очередному расцвету Русскому. Москва вторая [истинная] – навигатор будущей России, прошедшей Второе Крещение и рехристианизирующей мир». Почему Москва – компас?

– Чего же проще? Истинно все, выросшее на православной почве, истинно все, приближающее нас к естественному состоянию, которое прежде было утеряно, а именно – к состоянию православного Царства. Мы – Империя веры Христовой, Москва – сердце ее. Пока – до половины в силе, но процессы, приближающие нас к этому состоянию, идут, пусть и медленнее, чем хотелось бы.

 

Беседовала
Серафима СМОЛИНА