Случай на Куличках:
Загадочное явление на Руси в XVII веке

 

При державе благочестивейшего Царя Алексия Михайловича, всея России самодержца, случися в том самом царствующем граде Москве вещь быти сицевая. В нищепитательнице патриаршей на Куличках, что за Варварскими враты близь Ивановского монастыря, по действу некоего чародея вселися демон и живущим тамо различные пакости творяще.

И не даяше той демон никому в нощи и во дни уснути, таская с постель и лавок людей, и в слух всем нелепая вопияще, стуча и гремя на печи и на полатех в углах, нелепыми гласы крича, всех устрашаще.

Благочестивый же Царь Алексий Михайлович повеле духовного чина мужем на отгнание того демона молитвы творити; обаче ничтоже тии успеша, но паче дьявол, якоже лев, свирепее всех ускоряше, и грехи тех яве сказуя обличаше и постыждаше, и зельным страхованием оных же и биением всех вон изгоняше…

Тогда некто, ближайший Царю, возвести о преподобнем Илларионе (строителе Флорищевой пустыни, впоследствии митрополите Суздальском и Юрьевском), яко ему от Бога над духи нечистыми сподобитися власть прияти, еже молитвою от человек тех прогоняти. Благочестивый же Царь повеле преподобного Иллариона пред себе призвати, зане преподобному в то время на Москве бывшу…

И приведше преподобного, поставиша его пред лицем царевым. Преподобный же, мнев, яко некоторый гнев от Царя будет, помолися по обычаю Господу Богу пред святыми образами, и поклонися Царю до земли, ничтоже глаголя. Благочестивый же Царь глаголаше к нему: «Не бойся, честный отче; не на страх бо тя зде призва, но на благий совет». И начат ему глаголати сице: «Потрудися, Бога ради, и не преслушай прошения нашего; слышах бо аз о тебе, яко ты пред Богом добре жительствуеши». Преподобный же глагола: «Грешен аз есмь человек, земля сый и пепел».

Благочестивый Царь глагола: «Обаче не преслушай нашего прошения: пойди в женския оныя богадельны, имя рек, и помолися ко Господу Богу прилежною своею молитвою, и изжени оттуда беса, яко тамо живущим многие пакости и труды творит… Не отрицайся, отче святый, доброго дела сотворити, якоже и Писание глаголет: со всеми бо добрыми делы твоими имей святое послушание. Ибо оно есть паче поста и молитвы и зело пред Богом многоценно…». Преподобный же, отвещав, рече: «Аще и не имам услышан быти, о благочестивый Царю! обаче за послушание пойду грешник противу силы моей, не могу бо более противу вашей Царской воле что глаголати, или противен быти»! И тако, поклонився Царю, пойде… в оные богадельны, обложив себе глубоким смиренномудрием.

И егда с монахи… пришед.., начали но обычаю своему вечернее пение совершати, такожде и малое повечерие, и три канона: Иисусу Сладчайшему, Пресвятей Богородице и Ангелу-Хранителю, между же канонов акафист Пресвятей Богородице и молитвы спальные и всю по ряду службу, яже в пустыне обыкоша творити.

Дьявол же, не терпя таковая пения слышати, начат на полатех крепко стучати и нелепыми гласы кричати, укоряя преподобного безстудными вещаньми, глаголя: «Ты ли, калугере [монах], пришел еси семо изгнати мя? пойди убо ко мне, переведаемся со мною». Преподобный же нимало куда обозреся,.. Егда же прииде время акафист Пресвятей Богородице читати, и убо, воззрев на небо, воздвиже руце горе и удари в перси своя крепко; слезы же от очию его яко град потекоша, и паде ниц на землю от великия жалости, и паки от земли воста начат велегласно, по обычаю своему, акафист читати. Дьявол же, молитвами преподобного яко огнем жегом, отскочи оттуда, яко стрела быстра, и умолче в то время, дондеже акафист преподобный чаташе.

Егда же соверши, тогда паки начат дьявол нелепыми гласы вопити, глаголя: «Ой же убо ти, плакса! еще ты расплакался; пойди ко мне, я с тобою переведаюсь». Егда же преподобный с теми монахи, по обычаю своему, то церковное правило совершиша и уже в нощи огонь погасиша, тогда преподобный с теми монахи начали келейное правило исправляти. И начат преподобный на дьявола пред Богом неутешно плакати, да изженет его оттуду. Дьявол же воскрича велиим гласом: «Ох, ох, калугере, еще ты в потемках расплакался»; и застучал на полатех зело крепко…

Монах же Марко глаголет: «Аз убо от страха вон из келлии хотех бежати». Преподобный же подтверди на молитве крепко их стояти и прилежные молитвы к Богу творити, и отнюдь не боятися ничегоже, глаголюще, яко ни над свиниями дьявол без повеления Божия власти не имеет. Дьявол же обратися котом черным, и начат к преподобному под колени подскакивати.
Егда же начнет преподобный поклоны класти, препятие ему творяше тако: еже бы како-нибудь преподобного на гнев привести и от молитвы отвести. Он же, незлобив сый, егда дьявол подскочит под колени ему, тогда он рукою отбросаше его, и тако поклон совершаше. Отправя же то свое келейное правило, повелеваше, перекрестя лица своя, ничтоже боящеся спати...

Восстав от сна своего, и по обычаю утреннее пение совершаше, по отпетии же утрени, хождаше за своим монастырским делом. В то время дьявол сказоваше богадельным бабам о преподобнем.., сам невидим бяше. В тоже время положила баба отроча в люльку; дьявол же, выхватя отроча и взят невидимо самую бабу, положил в детскую люльку, начат трясти, приговаривая: «Люли, баба; люли, дурная»!

И егда же идяше преподобный паки в богадельны и уже приближашеся, тогда дьявол, оставя бабу в люльке, глаголя: «Идет, паки калугер той; обаче тошно мне будет от него»; скрыся и умолче. Преподобный же, пришед в богадельны, повеле уготовати стол и пелену постлати, и чашу чистые воды наполнити, сам же облечеся в ризы и, взем крест, начат воду святити. Дьявол же начат нелепыми гласы кричати и белым камением большим бросати, яко всей богадельне столу и чаше от стука трястися; обаче преподобного тем камением не вреди, токмо пред ногами, и сопреди и созади, и с боков те камение падаху.

Преподобный же никако убояся, ниже обозреся, токмо обычное водоосвящение со многими слезами совершаше… Егда же преподобный воду освяти, тогда взем крест в левую руку, кропило же в правую, абие покропив прежде святые иконы, обращся же пойде, идеже дьявол нелепо кричаше, глаголюще: «Где еси ты, враже всякия правды? аз раб Господа моего Иисуса Христа, за ны грешные на кресте распятие претерпевшего! о имени Того гряду братися с тобою! изыди убо, окаянне и нечисте»! И начат святою водою повсюду кропити, на печи и на полатех, на лавках и под лавками, и не остави ни единого места, идеже бы не покропити. Тогда дьявол умолче, и от страха скрыся...

По триех же днех паки объявися… Тогда прииде отнекуды преподобный, дьявол же паки начат вопити и кричати, обаче не тако дерзновенно, якоже прежде; начат бо изнемогати, и немовато глаголаше. Преподобный же рече к нему: «Единаче ли безстудствуеши, окаянне? заклинаю тя именем Божиим, повеждь ми.., како ти есть имя?» Дьявол же рече: «Имя ми есть Игнатий, княжеского роду, обаче плотян есмь меня послала мамка к демону, и абие взяша мя демоны». Преподобный же заклят его именем Божиим, повелеваше ему оттуду изыти… Боряся же преподобный с тем дьяволом седмиц пять… и тако возвратися в монастырь свой в духовной силе.

 

«Духовный мир»,
сост. прот. Григорий Дьяченко