Книга «Видеть Бога как Он есть» архимандрита Софрония (Сахарова) в свете святоотеческой традиции

 

Окончание. Начало см. в № 23 (23).

 

Желание достичь светоносных состояний в максимально сжатый срок вместо каждодневного и долговременного труда покаяния увлекает за собой сегодня на Западе и Востоке неподготовленных, но обуянных прелестью высокого мнения о себе интеллектуалов. Они отнюдь не желают претерпевать трудности и лишения на выбранном пути – их горделивый и исполненный страстей ум замечает только высочайших подвижников духа наподобие святителей Григория Паламы, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита. А происходит так потому, что они, интеллектуалы, будучи еще только в самом начале пути (а, по существу, вне его), уже почитают себя – и тайно и явно – за таких же великих подвижников. Желая укрепиться в своей прелести, они быстро находят для себя и соответствующее человеческое окружение, и псевдодуховную литературу, которая профанирует подвиги святых, утверждая, что духовные состояния, достигавшиеся выдающимися подвижниками в течение всей их жизни, можно получить прямо сейчас – вне боли, комфортно и без затраты энергии. О покаянии при этом не говорится вообще.

Такие люди и такая литература дерзко игнорируют факт, что мы в настоящее время – время апостасии, духовной деградации и перевернутой морали – безконечно далеки от высокой стези святых. Неизбежные же спутники современной душевности, выдаваемой за духовность – медитация, самовозбуждение, самочинное исступление, пассивная отрешенность астрального типа и прочий набор темной восточной экзотики, ведущей свою генеалогию из праязычества древнего Междуречья.

 

«Экстаз „святой“ Терезы» –
характерный пример прелестной
католической молитвы
Фрагмент скульптуры Д. БЕРНИНИ

 

Что касается архимандрита Софрония, то книга его, несомненно, возвышается над западной религиозной литературой (по искренности и глубине раскрытия отдельных тем, например, таких, как его личный переход в Православие: истощание, богооставленность, понятие личности), но определенный авторский индивидуализм может дезориентировать неподготовленного читателя. Человек, выросший в условиях антитеизма, с эклектичными мнениями обо всем, что сродни пассивной всеядности, человек, во многом потерянный, бредущий во мраке духовных суррогатов дня сего на порывах бурной и необузданной чувственности, – куда он придет, если будет следовать исключительно собственным суждениям о духовном? Только к неизбежным искажениям в духовной жизни, окамененному нечувствию и неизлечимой гордыне со всеми вытекающими отсюда последствиями.

 

Одержимые «мнением» по большей части преданы сладострастию, несмотря на то, что приписывают себе возвышеннейшие духовные состояния, безпримерные в правильном православном подвижничестве.

Свт. Игнатий (БРЯНЧАНИНОВ)

 

Автор же защищает предложенный им путь: «То, что мне было дано от Бога, по Его инициативе, есть нечто аналогичное Апостолам, Отцам Церкви, моим наставникам». Поэтому «дарованное мне... освободило меня от власти человеческих суждений» (171) (здесь и далее нумерация страниц книги «Видеть Бога как Он есть» указывается по изданию: Лазарика пресс, Серб. Прав. Церковь св. Принца Лазаря, Бирминген, Англия, 1985. – Свящ. М.Х.).

И вправду, задумаешься, прочитав эти строчки, – о какой тут вообще критике может идти речь? Ведь так и под обвинение в неуважении великих духовных авторитетов можно запросто попасть.

«Когда Живой Бог, – находим мы у архимандрита Софрония, – Аз есмь Сый – приходит в сердце, тогда радость души полна Света. Он тихий, Он кроткий, Я могу говорить Ему Ты <...> Он смиренный, Он любящий <...> Он моя жизнь. Его жизнь – моя» (200). Но недопустимо, чтобы отношение к Богу у верующих формировалось подобно взаимоотношению между равными людьми и друзьями. Ибо ощущение своего глубочайшего недостоинства и покаяния может подмениться преступным чувством мнимой близости с Божеством. Должно проявлять особую деликатность и скромность в этом вопросе и как огня избегать духовного панибратства и сентиментализма западного христианства наподобие: «Иисус – мой милый Друг, и я радостно говорю Ему – Ты!» Одна только такая фраза показывает, что думает о себе тот, кто ее произносит, – ему, судя по всему, уже не надо каяться, оплакивать свое падшее состояние, нелицемерно воздыхать о безчисленных грехах и опускать глаза долу – нет. Он уже спасен – иначе разве бы он не стал держать приличествующую дистанцию между собой и Богом? Тут же – явная дружба с претензией на похлопывание по плечу («Ты!»).

Такие сентиментальные, восторженные и горделивые переживания являются, как пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), следствием разгоряченного воображения и мечтательности. «Мечтательность, – подчеркивает он, – действует в обольщенных „мнением“ о себе как о „нечто“ – и „нечто“ немаловажном. „Она“ не исключает видения небесных светов и благоуханий, Христа, Ангелов и святых, но особенно рьяно она сочиняет мнимо-духовные состояния, тесное дружество с Иисусом, внутренную беседу с Ним, таинственные откровения, гласы, наслаждения и прочее». «Все это, – продолжает Святитель, – зиждет ложный образ мыслей и ложное настроение сердца, приводит то в упоение собой, то в разгорячение и восторженность». Следствие этого – впадение в гордость и высокомерие по отношению к дольнему миру.

Истинный молитвенник всегда является истинным покаянником. <...> Стоя вдали <подобно мытарю>, он чувствует свое ничтожество пред Богом и весь преисполняется смирения пред величием Божиим. Иоанн Креститель, величайший из рожденных женами, устрашался близости Христа, говоря, что недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его. Жена грешница умывала ноги Христовы, обливая их своими слезами. Итак, истинный молитвенник глубоко смирен и полон радости, если Бог допустит его хотя бы к ногам Своим.

Свт. Николай Сербский

 

По поводу мечтательности святитель Игнатий добавляет следующее: «Одержимые „мнением“ по большей части преданы сладострастию, несмотря на то, что приписывают себе возвышеннейшие духовные состояния, безпримерные в правильном православном подвижничестве». Подобного рода горделивая мечтательность, кстати, культивируется в книге «Подражание Христу» Фомы Кемпийского, из-за чего тот же святитель Игнатий называет его произведение однозначно прелестным. Что касается архимандрита Софрония, то следует признать, что его личные переживания никак не могут считаться нормативными и, стало быть, необходимыми для подражания.

Испытывая чувственные переживания при раскрытии тем о Нетварном Свете, о любви Божией и о молитве, архимандрит Софроний часто допускает эротические выражения, возбуждающие воображение читателя, честно признающего падшесть своей природы и ее удобопреклоняемость ко греху.

Такие выражения, как: «Любовная жажда умножать общение с Ним» (со Христом) (102); «любовное устремление» к горнему миру (118); «наслаждение в океане Христовой любви» (127); « Он выбегает к нам навстречу (Лк. 15,20) и любовно объемлет нас Собою» (244), могут быть поняты в контексте западной религиозной традиции, за которой стоят переживания некоторых католических святых, заменивших духовность богообщения любовным флиртом (сравните с Терезой Авильской).

 

+ + +

 

В заключение следует отметить, что произведения архимандрита Софрония (Сахарова) уже давно привлекают к себе пристальное внимание православных богословов. Однако в настоящее время существует некая двойственность в оценке его трудов. На наш взгляд, она так или иначе связана с тем противостоянием, которое имеет сейчас место между всеопрощающим духом времени сего (с его составляющими в виде индифферентизма, релятивизма, плюрализма, синкретизма, вульгарного всеохватывающего экуменизма, а также эзотерики, эклектики, нервической чувственности, теологизированной эротики, душевно-экзотических, безответственных и безсвязных религиозных переживаний) и богодухновенным святоотеческим наследием.

<…> Понимая всю ответственность своего выступления и зная о неоднозначной реакции на данную работу среди православных почитателей архимандрита Софрония (Сахарова) в Англии и России, автор рецензии молитвенно просит у читателей объективности и непредвзятости в их суждениях о предпринятом скромном труде. Единственной его целью является сохранить верность православному пути спасения.

 

Протоиерей
Михаил ХОДАНОВ

Работа приводится в сокращении