Не забудем данного нам урока

 

Пятнадцатого января 1918 года на имя наместника Александро-Невской лавры епископа Прокопия (Титова) пришло распоряжение комиссара наркомата призрения Коллонтай, – одной из известных блудниц в большевистском правительстве, пропагандировавшей идею публичного разврата, – о том, что все помещения и материальные ресурсы Лавры будут реквизированы.

На следующий день, 16 января, назначенный большевистским правительством комиссаром Лавры Иловайский потребовал от Наместника сдачи всего лаврского имущества. Епископ Прокопий отказался исполнить беззаконный приказ. 17 января представители от братии Лавры начали вести переговоры с Коллонтай, но она категорично заявила, что не отменит предполагаемого захвата Лавры.

19 января / 1 февраля в начале второго часа дня в Александро-Невскую лавру прибыл Иловайский в сопровождении двенадцати солдат и пяти кронштадтских матросов. На соборной колокольне звонари ударили в набат, на него отозвались колокола ближайших церквей – Борисоглебской, Знаменской и Скорбященской. Отовсюду к Лавре стал стекаться народ. Иловайский арестовал епископа Прокопия, его вывели из кельи и заключили под стражу в одном из помещений Лавры, а к четырем монахам, членам лаврского совета, находившимся в это время в келье Наместника, была приставлена стража из четырех красногвардейцев. Иловайский вышел во двор Лавры, где его тут же окружила разъяренная толпа, и дело, вероятно, могло бы окончиться расправой над ним, если бы не находившиеся рядом монахи, которые стали успокаивать народ...

Вскоре на помощь захватчикам прибыл из Смольного грузовик с красногвардейцами, вооруженными двумя пулеметами, которые были поставлены на лаврском дворе напротив храма в честь Сошествия Святаго Духа. Все это время продолжал звучать лаврский набат. По звонарям сделали несколько залпов, но звон не утих. Тогда Иловайский с красногвардейцами вошли в наполненную богомольцами церковь; узнав, где вход на колокольню, комиссар поднялся наверх и, угрожая оружием, согнал с колокольни звонарей. Внизу красногвардейцы стали изгонять из Лавры богомольцев. Раздалось несколько выстрелов, один из верующих был ранен.

В это время протоиерей Петр Скипетров направлялся в Лавру, намереваясь пройти к митрополиту Вениамину. В воротах Лавры священника встретил его сын и стал уговаривать, ввиду могущих быть безпорядков, не идти далее, но отец Петр, не обратив внимания на грозящую ему опасность, пошел к главному входу в покои митрополита. Путь ему преградили несколько вооруженных красногвардейцев, которые пререкались с женщинами и угрожали им расправой. Отец Петр вступился за женщин и стал увещевать красногвардейцев не производить насилия над верующими, укорял их за издевательство над народными святынями. В ответ один из красногвардейцев направил револьвер на священника и в упор выстрелил ему в лицо. Пуля попала в нижнюю челюсть и прошла в шею.

Отец Петр, потеряв сознание, упал; тут же подоспевшие люди уложили его на носилки и перенесли в лаврскую больницу. Но состояние раненого было настолько тяжелым, что его сразу отправили в лазарет на Невском проспекте, неподалеку от Лавры. Туда пришла его супруга, а затем митрополит Вениамин, который благословил смертельно раненного священника. Отец Петр открыл глаза и узнал митрополита, но сказать уже ничего не мог. Несмотря на усилия врачей, состояние здоровья священника к 10-ти часам вечера резко ухудшилось, и в 22 часа 45 минут протоиерей Петр Скипетров скончался.

В статье, опубликованной сразу же после похорон пастыря, профессор Александр Бронзов писал: «<…> не забудем, не должны забыть данного им его мученическою кончиною всем нам урока! Будем же учиться у него, как и нам жить, как и нам смело и безбоязненно проповедовать Христа, Его слово правды. Будем поддерживать в себе, подобно ему, искорку божественную, чтобы не превратиться нам в существ, думающих только об одном материальном, об одном Молохе...

Для нас личности, подобные отцу Петру, всегда будут светлыми маяками, одно воспоминание о которых всегда благотворнейшим образом станет действовать на нас и будет охранять нас от ошибок, от слабости, от падений».

 

По «Житиям новомучеников и
исповедников Российских ХХ века»,
составленным игуменом Дамаскиным (ОРЛОВСКИМ)

.

 

 

Судебный процесс над отцом Василием был устроен как публичный и показательный, он проходил в здании Полтавского музыкального училища с 9 по 12 августа 1922 года. Весь город желал присутствовать на процессе, и потому, чтобы попасть в зал, надо было прийти задолго до начала заседания. Помещение суда было битком набито людьми, многие стояли перед зданием на площади.

Посредине высокой эстрады был поставлен большой стол, за которым расположились судьи, слева от них за отдельным столом разместился прокурор, справа в стороне был поставлен маленький столик для отца Василия; рядом был небольшой столик защитника, за которым сидел известный в городе и уважаемый всеми юрист. На столике священника были разложены бумаги и лежало Евангелие, которое отец Василий читал во время перерыва.

Государственным обвинителем был Бендеровский, сын священника из Западной Украины, имевший высшее юридическое образование; во все время процесса он проклинал, ругался, грозился и требовал самого жесткого приговора для обвиняемого. В качестве свидетеля выступил начальник Полтавского ГПУ латыш Линде; характеризуя свое отношение к отцу Василию, он зло произнес: «Как служителя культа и как врага советской власти я Вас с удовольствием расстрелял бы, но признаюсь, что я уважаю Вас как человека убежденного и стойкого...».

Начиная свое последнее слово, отец Василий осенил себя крестным знамением и сказал приблизительно следующее: «Много за эти дни говорили против меня, со многим я не согласен и многие обвинения я мог бы опровергнуть. Я приготовил большую речь по пунктам, но я сейчас скажу немного. Я уже заявлял вам и еще раз заявляю, что я лоялен к советской власти как таковой <…>. Но где дело касается веры Христовой, касается храмов Божиих и человеческих душ, там я боролся, борюсь и буду бороться до последнего моего вздоха с представителями этой власти; позорно, грешно было бы мне, воину Христову, носящему этот святой крест на груди, защищать лично себя, в то время как враги ополчились и объявили войну Самому Христу. Я понимаю, что вы делаете мне идейный вызов, и я его принимаю...».

В это время в зале поднялся шум и послышались возгласы: «Поп агитацией занимается... поп зазнается, чего с ним возиться – пулю ему».

Председатель суда попытался прервать речь подсудимого, но отец Василий не позволил ему: «Дайте мне докончить, это мое право, – и, обращаясь к судьям, сказал: – Я принимаю ваш вызов, и какое бы наказание вы ни вынесли мне, я должен его перенести твердо, без страха, даже смерть готов принять, ибо нет награды выше, чем награда на небесах».

Отец Василий поклонился залу, и суд удалился на совещание, а священник углубился в чтение святой Книги.

12 августа 1922 года отцу Василию был зачитан приговор. «Для полноты характеристики личности священника Зеленцова, – читал обвинитель, – необходимо указать, что Зеленцов с высшим образованием, хорошо разбирается в происходящих исторических событиях, дает себе полный отчет в своей деятельности <...>. Вся деятельность Зеленцова, на протяжении четырех лет направленная к борьбе с советской властью, а равно и заявление гражданина Зеленцова, что своих убеждений он не меняет, заставляет революционный трибунал рассматривать гражданина Зеленцова как определенного, нераскаявшегося контрреволюционера и врага трудящихся масс, а посему революционный трибунал, руководствуясь интересами республики и революционной совестью, приговорил: гражданина Зеленцова Василия Ивановича – расстрелять».

При последних словах приговора в зале поднялся шум и раздались крики: «Убийцы проклятые!» – «Будьте вы прокляты!» – «Батюшка, дорогой, спаси вас Христос!» – «Отец Василий, благословите нас!»

Священник, услышав последнее слово – «расстрелять», широко перекрестился и, благословляя присутствовавших, стал с улыбкой успокаивать их: «Господь с вами, успокойтесь, все в Божией воле, смотрите, ведь я спокоен, идите с миром по домам».

Сразу после этих слов священника плотным кольцом окружила стража и увела. На улице в это время конная милиция с неистовством разгоняла народ. Отца Василия вывели и под усиленным конвоем повели по улице, часть людей устремилась за ним.

Священника заключили в камеру смертников, и он стал готовиться к христианской кончине; у приговоренного было радостное, счастливое настроение, точно он как можно скорее желал разрешиться и быть со Христом. Но Господу было угодно, чтобы он еще потрудился в сане епископа...

 

 

По «Житиям новомучеников и исповедников
Российских ХХ века», составленным игуменом
Дамаскиным (ОРЛОВСКИМ)