Богом Цари царствуют

 

 

 

Посмотрите, на чем премудрый Соломон основывает свое царское величие и свои царские надежды: на том, то клятся Господь Давиду истиною: и не отвержется ея: от плода чрева твоего посажу на престоле твоем (Пс. 131, 11).

Клятвы о истине свидетельствуемого и обещаемого не употребляют и люди, в мыслях и поступках основательные, расточительно и без нужды, а берегут их для дел особенной важности, для утверждения истины, которая преимущественно требует ограждения от недоумений. Кольми паче Бог, Которого слово и без клятвы самодостоверно. Если достоверность его усиливает клятвой, то, конечно, сим указывает на особенную важность предмета, и на преимущественную потребность и благотворность удостоверения. А поэтому надлежит полагать, что когда и Давиду клятся Господь истиною, то есть утвердил клятвою истину Своего слова, с дополнением, что не отвержется ея, то есть не одновременно исполнит Свое слово, но сохранит его на продолжение времен, – то сим указано на предмет важный, благопотребный, благотворный. А какой это предмет? – Царская власть наследственная. От плода чрева твоего посажду на престоле твоем.

Итак, Бог посаждает Царя на престоле, или иначе сказать: царская власть есть Божественное учреждение. Бог посаждает на престоле царевом от плода чрева его, то есть наследственность царской власти есть также Божественное учреждение. Царская наследственная власть есть высокий дар Божий избранному Божию, как о том свидетельствует обещание сего дара с клятвою, а также и другое Божественное изречение: вознесох избранного от людей Моих (Пс. 88, 20).

Царская наследственная власть есть и для народа благопотребный и благотворный дар Божий, поскольку благодать Божия безпристрастна, и премудрость Божия всеобъемлюща; и потому, если Бог дает Царю дар, от которого зависеть должна судьба народа, то, без сомнения, дает, провидя и предустрояя тем благо и всего народа. Вот коренные положения царского и государственного права, основанные на Слове Божием, утвержденные властию Царя царствующих и запечатленные печатью клятвы Его!

Как небо, безспорно, лучше земли, и небесное лучше земного, также безспорно лучшим на земле должно быть то, что устроено по образу Небесному. А Бог по образу Своего Небесного единоначалия устроил на земле Царя, по образу Своего Вседержательства – Царя самодержавного, по образу Своего Царства непреходящего, продолжающегося от века и до века – Царя наследственного.

Нероссиянин, может быть, спросил бы меня теперь, почему на постановленное Богом для одного народа (еврейского) и на обещанное одному Царю (Давиду) я смотрю, как на общий закон для Царей и народов? И я не затруднился бы ответствовать: потому, что закон, истекший от благости и премудрости Божией, без сомнения, есть закон совершенный; а совершенного почему не предлагать для всех? Или ты думаешь изобрести закон, который был бы совершеннее, нежели закон, истекший от Божией благости и премудрости?

От россиянина могу ожидать иного вопроса: к чему труд удостоверения о божественном учреждении и благотворности наследственной царской власти? Это уже написано на сердцах россиян! Знаю, возлюбленные, и радуюсь. Но если и не нужно удостоверять о том, что есть уже в сердце, тем не меньше естественно беседовать о том. Таков закон Слова, который признала Сама премудрость: ...от избытка сердца уста глаголют (Мф. 1–2, 34). Кроме того, теперь время повторять себе и подтверждать самые известные истины, потому что дух времени не оставил ни одной истины, которую бы не покушался колебать или словом, или на деле. Это видим на других народах: перестав утверждать государственные постановления на слове и власти Того, Кем Цари царствуют, они уже не умеют ни чтить, ни хранить Царей. Мечтают пожать мир, когда сеют мятеж. Не возлюбив свободно повиноваться законной и благотворной власти единого Царя, принуждены раболепствовать пред дикой силой своевольных скопищ.

Но благословен Господь! Крепкая благочестием и самодержавием Россия стоит твердо и спокойно, подобно каменной горе, у подножия которой сокрушаются волны моря. Она спокойна, потому что державная рука Помазанника Божия держит ее мир: и сугубо спокойна, потому что это мир не дремлющий, но бодрствующий с оружием против ненавидящих мира.

С нами Бог! Да взывает каждый из нас заедино с благочестивейшим Самодержцем нашим. С нами Бог благодатию Православной Веры. С нами Бог благодатным даром благословенного наследственного самодержавия. Да пребываем же и мы с Богом чистою верою и достойною веры жизнью, непоколебимою верностью к богодарованному Царю и соответственным единоначалию единодушием!

Да поревнуем быть как пред Отцом Отечества Небесного, так и пред отцом отечества земного – чадами послушания (1 Пет. 1, 14) искреннего и совершенного, помышляя, что, как противляйся власти, Божию повелению противляется (Рим. 13, 2), так равно и повинующийся власти, Божию повелению повинуется, и, следственно, одним действием повиновения можно совершить сугубую добродетель и приобрести сугубую награду.

Каждый в деле своего звания – в земледелии, в ремесле, в художестве, в торговле, в царской и общественной службе, да обращается честно, предпочитая своей пользе пользу общую, ожидая успеха в устроении общего и частного блага, от Божия благословения правоте, не ревнуя лукавнующим, ниже завидя творящим беззаконие, зане яко трава скоро изсшут (Пс. 36, 1–2).

 

Свт. Филарет Московский

«Троицкие листки»

 

 

 

 

Светлый ангел любви

 

 

Третья дочь Мария была самой красивой среди царских дочерей. У нее были темно-голубые, как у Матери, глаза, только очень большие; в семье их звали «блюдца Мари». «Ее смело можно было назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, она особенно мила русскому сердцу», – так описывали Великую Княжну. Главной отличительной чертой ее была доброта. Эта юная Царевна была для всех светлым ангелом любви.

Во время войны Мария с младшей сестрой Анастасией помогала в лазарете приготавливать бинты. Весь день Великой Княжны был посвящен раненым; им она отдавала всю любовь и заботу своей богатой любовью и отзывчивостью души.

Не было ни одного солдата и офицера в их лазаретах, который бы выписываясь не унес с собой какой-нибудь подарок, данный ему на память. Каждый увозил с собой самое светлое, самое радостное воспоминание о Княжнах.

В семнадцатилетнюю Марию влюбился один из балканских принцев, но ни Императрица, ни ее дочь не хотели этого брака. Мария и ее сестры не допускали мысли о замужестве вне пределов Родины и вне Православия. Все они хотели служить России, выйти замуж за русских и иметь детей, которые бы тоже служили России.

Но Господь приготовил им Свой венец – лучше и краше. Последний день рождения Великой Княжны Марии был отмечен в Екатеринбурге в 1918 году.

 

«Царский календарь»