ЭЛЕКТРОННАЯ ВЕРСИЯ ГАЗЕТЫ "ПРАВОСЛАВНЫЙ КРЕСТ"
ЕДИНСТВО ЦЕРКВИ УРОКИ ИСТОРИИ СТРАНИЦА 9
СТРАНИЦЫ: || 1 || 2 || 3 || 4 || 5 || 6 || 7 || 8 || 9 || 10 || 11 || 12 || 13 || 14 || 15 || 16 ||

 

ОБ УЛОВЛЕНИИ В РАСКОЛ НЕРАДИВОГО СВЯЩЕННИКА ВАСИЛИЯ СТРАХОВА

 

Из архива Калужской духовной консистории, дело № 2

 

Окончание. Начало на стр. 8

 

В Ямской слободе по Московскому тракту находился постоялый двор калужского мещанина Василия Кирилловича Дегтева, который держал несколько троек разгонных лошадей и, как знали все соседи, держался поповщинского раскола по Лужковскому согласию (так называемое Лужковское coгласие образовалось в 1822 г. как протест против принятого всеми старообрядцами-поповцами указа Императора Александра I, которым дозволялось раскольникам принимать бежавших от Православной Церкви священников с тем, чтобы эти последние вели метрические записи. Признавая, что в антихристово время, каковым раскольники этого толка считали время от дней Патриарха Никона, не может быть дозволенного священства, не может быть и метрических записей и, видя в упомянутом указе скрытую ловушку злокозненного антихриста, лужковцы выделились в особое согласие и стали по-прежнему принимать только тайных беглых священников. Как самостоятельная секта эта просуществовала только до 1832 г., когда указом Императора Николая Павловича было снова воспрещено раскольникам иметь беглых от Православной Церкви священников; слившись в силу одинаковости положения с общей массой поповщинского раскола, лужковцы сообщили однако же поповщине свой фанатический, нетерпимый взгляд на Православие, который крепко живет в известной части поповщины и до настоящего времени (противоокружники)). Из приложенной к делу № 2 консисторского архива справки видно, что Дегтев этот был один из самых ловких и энергичных уловителей православных священников, которых он добросовестно выслеживал и отправлял большею частию к своим единоверцам-лужковцам в Черниговскую губернию, в так называемые Стародубские слободы, где этот оригинальный «товар» очень часто, благодаря многочисленности старообрядческого населения, требовался и, что особенно было на руку Дегтеву, хорошо оплачивался.

Василия Кирилловича Дегтева, как видно, хорошо знали в Стародубских слободах. <…> Из шести арестованных в 1833 году в Стародубских слободах беглых православных священников четверо указали на калужского мещанина Василия Кириллова Дегтева, его жену – Александру Евдокимову и свояка Григория как на своих уловителей.

В такие-то цепкие руки попал и отец Василий Никифоров Страхов, впоследствии откровенно показавший на суде все подробности своего побега в раскол.

<…> В самую глухую полночь 17 декабря 1831 года со двора Дегтева выехала тройка, запряженная в большие ямщицкие сани с задком; в санях сидела сама Дегтева, а лошадьми правил Григорий. Внимательный наблюдатель рассмотрел бы в самой середине саней что-то прикрытое рогожей, это «что-то» и был поп Василий Никифоров Страхов, крепко связанный веревками и наглухо закутанный в нагольный тулуп. В таком полубезчувственном состоянии нового лужковского пастыря провезли станции две, потом снова подпоили, уложили и помчались далее... Как смутный и тяжелый сон пронеслось все это для Василия Никифорова Страхова. Но вот, наконец, он в многолюдном и богатом посаде Воронок, один в отведенной ему чистой и просторной хате, так как Дегтева и Григорий скрылись по приезде, сказавши о. Василию, чтобы он не безпокоился о своей покинутой семье, так как-де «старички» посылают ей вспомоществование.

Василий Никифоров Страхов стал лужковским беглым попом и, как таковой, попал под строгую опеку всего лужковского общества, а главным образом своего дьячка-уставщика, который учил его всем тонкостям старообрядческой службы и пил с ним, как говорится, мертвую чашу. А не пить было на первых порах нельзя. Постоянный страх за свою безопасность, особенно после строгого указа 1832 года, под который как раз попал беглец Страхов, тоска по оставленной семье, беззастенчивая наука грубого мужика-уставщика, который на каждом шагу третировал своего попа и старался показать свое превосходство как начетчика и указчика, наконец, подозрительность еще не привыкшего к новичку-попу старообрядческого фанатичного общества, – все это забывалось только за чаркой водки. Какова бы ни была совесть этого человека, тем не менее, нет оснований не верить ему, когда он говорит, что и сознание своей измены Православной Церкви, которой хотя и недостойным, но все же членом и служителем он некогда был, отравляло для него на первых порах минуты радостного сознания своей полной материальной обезпеченности на новом приходе. Но человек ко всему привыкает, привык и Страхов к своему положению беглого раскольничьего попа, тем более что к нему скоро переехала и покинутая было им в Калужской губернии семья.

Между тем обстоятельства круто изменились. <…> В 1850 году, 8 февраля, полицеймейстер посада Воронок Черниговской губернии при помощи военной команды поймал беглого раскольничьего попа, который назвался уроженцем Калужской губернии Василием Никифоровым Страховым и был с двумя жандармами после допроса препровожден в калужский тюремный замок. На все предложенные при допросе вопросы о. Страхов откровенно рассказал все вышеизложенное, а потому власти приступили с допросом и к уловителю Дегтеву; но этот последний, как и следовало ожидать, «во всем сделал запирательство», присовокупив притом, что «он, Дегтев, из общества калужского на отлучку из Калуги письменных видов никогда не брал и ни в каких отдаленных местах не был». Решено было дать Страхову с Дегтевым очную ставку; но и эта последняя, как видно из дела, не привела к желанным результатами, и поплатился только один Страхов, который был лишен священнического сана и отослан под бдительный надзор в Козельскую Оптину Пустынь, где скоро и умер в единении с Православною Церковию.

 

П. ДОБРОМЫСЛОВ

Миссионерский сборник.
Рязань, 1901. № 3.

 

 

А когда станут они («старообрядцы». – Примеч. ред.) уверять, что у них «древлеотеческое» предание, спросите их: «Где у вас древлеотеческое предание?» – у поповцев или безпоповцев, – у филииповцев или федосеевцев, у спасова согласия или у перекрещенцев, или у новых австрийских проходимцев. Разве древлеотеческих преданий десять? Ведь оно одно. Когда у них оно не одно, стало, оно не есть древлеотеческое, – а все человеческие выдумки. У нас оно одно и совершенно согласно с древнейшим преданием нашим, согласно с греками и всеми православными христианами, на всей земле существующими. У нас всюду согласие, а у них всюду разногласие. В иной деревне толка три-четыре, – а то и в одном доме то же случается – и друг с другом не сообщаются. Где же тут Единая Церковь Христова? Какое же это тело Церкви, когда все члены распались и разошлись в разные стороны? Где же это «едино стадо»? И как можно сказать, что Единый, Истинный, Божественный Пастырь – есть их пастырь?

 

Свт. Феофан Затворник, «О Православии
с предостережениями от погрешностей против него»

 

 

 

ОПРОС ||
«Старообрядческий» раскол

    


   1. Знаете ли Вы, что так называемое «старообрядчество» является расколом, в котором, по учению Церкви, нет благодати и невозможно спасение?
     да – 81%; нет – 19%

 

   2. Известно ли Вам, что после отделения «старообрядцев» от Православной Церкви в их среде не оказалось ни одного епископа и, следовательно, не могло быть и речи об апостольском преемстве рукоположений?
     да – 68%; нет – 32%

 

   3. Знаете ли Вы, что «старообрядческий» раскол разделился на две секты безпоповщину и поповщину?
     да – 75%; нет – 25%

 

   4. Известно ли Вам о существовавшей у «старообрядцев»-поповцев практике уловления в раскол православных священников?
     да – 53%; нет – 47%

 

 

 

СТРАНИЦЫ: || 1 || 2 || 3 || 4 || 5 || 6 || 7 || 8 || 9 || 10 || 11 || 12 || 13 || 14 || 15 || 16 ||
© ПРАВОСЛАВНЫЙ КРЕСТ. Разрешается перепечатка материалов со ссылкой на источник