УДЕРЖАТЬСЯ

НА ЦЕРКОВНОМ КРЫЛЕ

 

Святитель Афанасий (Сахаров)

 

 

Продолжение. Начало см. на стр. 3

 

– А как так получилось?

– Обстоятельства вынудили. Родители-инвалиды здесь жили, тяжело им стало. Не знаю, может, надо было там оставаться... Потому что в Москве к 2000 году, когда я вернулся, все так изменилось... Уехал из одного города – приехал в другой... А старец мой в 1997-м отошел ко Господу…

 

– Батюшка, расскажите, пожалуйста, о том прещении, которому Вы подверглись – как думаете, за что, почему? Как Вы все это пережили, какие выводы для себя сделали?

– Признаюсь честно, я роптал: ведь меня ругали за одно, а официально запретили за другое, причем даже не уточнили, в чем проявлялись предъявленные мне «отсутствие благоговения и пастырского попечения о нуждах верующих», как было указано в документах. А накануне указа заседала дисциплинарная комиссия, которая обвинила меня в том, что я слишком смело выступаю по радио. В то время я вел передачу на «Народном радио» – приглашал православных общественных деятелей, поднимал острые, «неудобные» вопросы. Но мы всегда беседовали, отталкиваясь от церковного Предания и святоотеческих пророчеств и наставлений. Началось все с интервью – я пообщался с журналистами из миссионерских побуждений. Потом второй раз, третий, и вот, главный редактор предложил самому стать ведущим. Я посоветовался с духовником, он ответил: все равно же они кого-то туда возьмут, а вдруг он что-то не то начнет говорить – будет на твоей совести. И я начал вести эти передачи, назывались они «Проповедник»…

 

– А какие темы там обсуждались?

– Мы говорили о войне против русского и других православных народов, причем внутри страны. Я и сейчас не отрекаюсь от сказанного, потому что война эта не прекратилась. Но не считаю целесообразным выступать против нынешних правителей. Думаю, это равносильно тому, как если бы в 1944 году кто-то начал бороться со Сталиным, предъявляя ему справедливые обвинения в свержении царской власти, в его бандитском прошлом, в том, что он по сути всегда оставался врагом Церкви, хотя в 43-м вынужден был пойти на уступки... Представляете такую ситуацию? Ведь он все-таки держал власть в государстве, которое в то время сражалось с внешним врагом… Имеющий очи видеть – да видит по делам их. Потому что, конечно, внешняя политика, которую сейчас все хвалят, – это одно дело, а известная нам внутренняя – совсем другое...

А что касается запрета – как только я перестал роптать и смирился с той мыслью, что достоин его по грехам своим, то хронологически так совпало, что с меня его сняли!

– А возникал ли в то время у Вас соблазн уйти из Церкви?

– У меня были встречи с представителями «катакомбников», «старообрядцев» и других т. н. юрисдикций. Но я твердо решил, что уклоняться никуда не следует. Есть спасительный корабль, мне может не нравиться его капитан, но корабль-то плывет! Зачем же прыгать с него в бушующую погибельную пучину?..

 

– Ну, говорят же, что неправильно наш корабль плывет, якобы не по тому курсу…

– А в чем неправильность-то? Ведь благоговейные, хорошие батюшки совершают как положено службы, Божественную Литургию, и Церковь живет, она – благодатна! Церковь – вопреки всем гонениям и обновленчеству – сохранилась благодаря подвигу наших новомучеников и исповедников. А ведь все они принадлежали к Московской Патриархии, поминали Патриархов Сергия и Алексия I…

 

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

 

– Т. е. покидающие ограду Церкви, дерзающие противопоставить себя ей тем самым отрекаются от святых?

– Да, если они куда-то уходят – значит удаляются и от святых… Я это все непоминовение проходил на личном опыте. Году в 91-м или 92-м я перестал поминать Патриарха Алексия II после его известного выступления перед раввинами в Нью-Йорке, когда, уж чего греха таить, соблазн был великий. Но, как оказалось, ему ту речь кто-то посторонний написал – это даже официально потом признали в Патриархии. Но тогда на какое-то время я перестал за него молиться. Меня трижды вызывали в епархиальный совет и чудом, только по молитвам батюшки, не запрещали. В Москве за такое, конечно, наказали бы сразу. Надо отдать должное нашему Владыке, который направил меня для вразумления к старцу Иоанну (Крестьянкину). После этого я снова начал поминать Патриарха.

И батюшка мой говорил, что для нас запрет – хуже расстрела. Кто это пережил – тот поймет. Поначалу в храме стоишь и плачешь, что не можешь служить, – свыкнуться с этим очень тяжело. Но я жил надеждой, что еще буду священнодействовать.

 

– Что Вам сказал отец Иоанн, как Вас принял?

– Слава Богу, как родного! И он всех так принимал – удивительный старец был. От него я узнал, что Патриарха Алексия подставили с этой речью, что он впоследствии раскаялся.
Но у меня возник вопрос: а как определить, когда еще нужно поминать епископа, Предстоятеля, а когда уже нельзя? Сейчас непоминающие ссылаются в основном на 15-е правило Двукратного Собора. А что оно говорит? Что если архиерей коснеет в ереси, т. е. открыто проповедует ее в Церкви, тогда отступить от него как от лжеепископа даже похвально. Но что значит «открыто проповедует ересь» – каковы здесь критерии, как определить это на практике? Вот сейчас распространяется экуменизм. Ересь? – Даже «всеересь», по слову преподобного Иустина (Поповича). Но вот по поводу «открыто проповедуется в Церкви» – можно сказать «да», а можно сказать и «нет». И мне стало понятно, что да, вводятся разные новшества по местам, но пока у большинства православных есть возможность служить и молиться правильно, мы будем поминать. Хотелось бы верить, что в случае принуждения к принятию тех или иных модернистских практик многие на это не пойдут. Вот тогда уже надо будет думать, что делать, как поступать. Но, собственно говоря, а почему мы должны куда-то бежать? Церковь – наша, пусть ломают голову обновленцы!

 

– Т. е. старец Иоанн Вас убедил все претерпевать, никуда не уклоняясь?

– Да, так. Великое утешение я получил от беседы с ним! Поэтому теперь, когда выступаю где-то на православных мероприятиях, говорю, объясняю, что все это я испытал на собственном опыте, что понимаю тех, кто сейчас перестает поминать Патриарха, но не разделяю их точку зрения. Просто она – тупиковая: ну, перестал ты поминать, последует запрет, а дальше-то что?!
Одна духовная дочь святителя Афанасия (Сахарова) в середине ХХ века перестала поминать Патриарха Алексия I, и он ей сказал: «Никакой законной высшей иерархической властью Патриарх Алексий не осужден. А я лично мог бы только свидетельствовать против него, если бы это потребовалось, но не могу, не имею права сказать, что он безблагодатный и что Таинства, совершаемые им и его духовенством, недействительные».

И это истина: каждый является членом Церкви, окормляясь у своего духовника, который находится в каноническом подчинении у своего епископа, который, в свою очередь, подчиняется Предстоятелю Церкви – Патриарху, коего за такового признают другие Поместные Церкви. Только так мы принадлежим к Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Это каноническое подчинение, устройство иерархии. Поэтому, пока не созывался Собор, прекращать поминовение ошибочно. На Соборе можно будет поднять этот вопрос, а сейчас пока надо обязательно поминать законного епископа.

 

– Вы говорили, что имеете опыт общения с людьми, уклонившимися в расколы. А есть ли, по-Вашему, у них нечто общее, какие-то характерные качества, из-за которых, возможно, они и покинули Церковь? И что можно им сказать, как объяснить опасность их положения?

– Один мой друг-священник (тогда он еще был мирянином) как раз в то время общего смущения упомянутой речью Патриарха Алексия перед раввинами пришел к духовнику. Наставник-архимандрит выслушал все его недоумения, возмущения и ответил: «А знаешь, ты прав. Да, ты прав, но с этой „правдой“ своей пойдешь в ад!» Тот – раз, и осел сразу. А ведь, действительно, «правда» и истина – это не одно и то же. Истина есть Христос, а «правда» (понятия о справедливости) – у каждого своя. И еретики, раскольники все, казалось бы, много чего «правильного» говорят, но стоять в Истине – это значит быть во Христе, а Христос – в Церкви. И поэтому не дай Бог от нее оторваться!

Да, мы видим сейчас, как некоторые пастыри отступают от веры. Но лично мне никто не мешает служить православно – в соответствии с догматами и канонами. Хотя я и нахожусь в дисциплинарном подчинении, возможно, у епископа или настоятеля-модерниста, но все уставные рекомендации стараюсь соблюдать.

 

Окончание см. на стр 5