ВИЗАНТИЙСКИЙ ИДЕАЛ – НАШ МАЯК

 

Эмблема династии Палеологов и современный герб России

 

Окончание. Начало см. на стр. 4

 

Вот это расширение-сжатие – как бы неизменный закон, с одной стороны. С другой стороны, конечно, к сожалению, территория Империи постепенно сокращалась, именно в силу огромного, мощного давления, не только с Востока, но и с Запада. Нашествие норманнов в конце XI – начале XII века явилось предтечей Четвертого крестового похода, в результате которого Византийская Империя частично была завоевана, частично распалась. То, что вновь возродилось на базе Никейской Империи в 1261 году при отвоевании Константинополя, было лишь бледной тенью прежней Византии. Под ударами сначала сербов и собственной гражданской розни, а потом под ударами турок-османов Империя сокращается в шесть раз. А окончательное падение происходит в 1453 году. После героической обороны был захвачен Константинополь, затем – последние владения на Пелопоннесе в 1460 году, и Византийская Империя прекратила свое существование. Однако осталась связанная с ней традиция, высокий дух византинизма, осталась память о ней.

Теперь что касается общественного измерения Византийской Империи. Это было, можно сказать, солидаристское государство. Община в сельском хозяйстве. Цеховая организация промышленности и торговли, ее подчиненность Императору. Огромная удельная роль государства, служилая знать, которая до поры до времени не могла своевольничать. Все это характеризовало Византию до середины XI века. Только когда пошел процесс проникновения начал феодализма по примеру Европы, Византия стала угасать. Характерен высокий уровень взаимопомощи, связанной и с церковной, и с Императорской благотворительностью. Жесткая борьба с коррупцией проводилась сверху, в особенности сильными Императорами Македонской династии. Когда это прекратилось, в Византии начали развиваться коррупционные процессы, Империя ослабла, а затем пала. Т. е. как только византийцы попытались жить по западному образцу, они были немедленно наказаны. Вначале – проникновением венецианцев и генуэзцев на византийские рынки, перехватом рынка, потом трансформацией знати, закрепощением крестьянства, а в конце концов – Четвертым крестовым походом и всем, что последовало – распадом, затуханием и уничтожением. Таким образом, они погибли потому, что не оценили сами себя и то, что Бог им дал. К концу Византийской Империи сложилась, к сожалению, знакомая и нам ненормальная ситуация – бедное государство и богатые частные лица. Коррупция среди чиновничества, когда, например, перед Четвертым крестовым походом адмирал Византийского флота Стрифис по кличке Толстопузый торговал всем, что было у него в распоряжении – начиная от боевых кораблей и кончая канатами и гвоздями. И впоследствии, понятно, когда пришли крестоносцы, выставить против них было нечего. Мне это очень напоминает 1999 год, когда нам нечего было отправить к берегам Югославии…

 

– Отец Владимир, переходя к параллелям: почти все православные слышали выражение «Москва – третий Рим». Но как его правильно понимать, какие важные смыслы в нем заложены?

– Стоит отметить, что нынешние греки это преемство оспаривают. Хотя во времена Бориса Годунова, во времена дарования Патриаршества, греки были более чем готовы признать нас третьим Римом. Есть даже соответственные грамоты, согласно которым Константинопольские Патриархи утверждают, что Россия – это третий Рим.

Во-первых, чем данная преемственность обуславливается? Самое главное – преемством веры. Россия осознается как единственное православное государство после османских захватов. Второе – культурное преемство. А третье – династическое: Великий Князь Иоанн III взял в жены последнюю представительницу рода Палеологов – Софью Фоминичну Палеолог, дочку правителя Мореи, т. е. Южной Греции, Пелопоннеса, Фомы Палеолога. Именно после брака Иоанна III с Софьей нашим гербом становится двуглавый византийский орел, что показывает преемство от Византии.

А непосредственно концепция третьего Рима была озвучена старцем Филофеем в послании к князю Василию III. В частности, он писал: «Храни и внимай, благочестивый Царь, тому, что все христианские Царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать», «…старого Рима Церковь пала по неверию ереси Аполлинария, второго же Рима, Константинова града, церковные двери внуки агарян секирами и топорами рассекли, а эта теперь же третьего, нового Рима, державного твоего Царства Святая Соборная Апостольская Церковь во всех концах вселенной в православной христианской вере по всей поднебесной больше солнца светится...» Т. е. Россия осмысливается как единственное, уникальное православное Царство.

Особенно следует обратить внимание, что послание старца Филофея в целом направлено на борьбу с коррупцией, с социальной неправдой и, главное, с отвратительным развратом, который, к сожалению, временами имел место в Московском государстве. Т. е. Филофей как бы говорит: раз мы являемся последним христианским Царством, то мы должны и вести себя как христиане – как говорится, благородство обязывает. Поэтому если мы хотим быть народом святым и угодным Богу, то нужно отвечать тому высокому призванию, которое нам Господь дал. Таким образом, это послание – отнюдь не повод к самодовольству и самоуспокоению, а призыв к мобилизации, прежде всего – мобилизации нравственной.

Соответственно сему и идея третьего Рима определялась как идея прежде всего духовно-нравственно преемства, а уже потом – государственного. Хотя, конечно, начиная со времени Царя Алексия Михайловича в Русском сознании укоренилась мысль, что Русские люди должны освободить Константинополь; согласно древнему пророчеству, Русский Царь, Царь третьего Рима, должен овладеть Римом вторым. Мы бывали очень близко от Константинополя, на расстоянии всего одного перехода, но Господь не давал нашим замыслам осуществиться. Вероятно – по причинам духовным и нравственным, потому, что нам это было не полезно. Что произойдет в будущем – один Бог ведает, но очевидно, что нам необходимо снова стать третьим Римом. А это значит, что нужно отказаться от тех вавилонских образцов безудержного разврата, жадности, зависти, коррупции, которые навязываются нам сегодня с Запада.

 

– В начале разговора Вы упомянули «цветущую сложность» – термин великого мыслителя-пророка Константина Николаевича Леонтьева. В своем труде «Византизм и славянство» он, в частности, предупреждал: «Изменяя, даже в тайных помыслах наших, византизму, мы погубим Россию…» Как Вы считаете, можно ли сказать, что наша катастрофа в ХХ веке – это кульминация упадка в России византизма? И какие уроки отсюда необходимо извлечь? Возможно ли, по-Вашему, возрождение в нашей стране православной Монархии?

– Конечно, я целиком согласен с Леонтьевым, потому что в предреволюционное время византинизм подменили идеалом новой Америки. Помните, блоковское:

 

Уголь стонет, и соль забелелась,

И железная воет руда…

То над степью пустой загорелась

Мне Америки новой звезда!

 

Когда в результате недостаточно продуманных реформ была введена Государственная Дума, которая немедленно стала навязывать свою волю Царю, когда стали разбивать общину вместо того, чтобы ее укреплять, и создавать из крестьян, что называется, кулачков и частных предпринимателей, и в основу процветания России положили конкуренцию – естественно, это была измена. И за эту измену мы заплатили: поражением в Первой мировой (Второй Отечественной) войне, потерей Самодержавия, его низвержением, двумя революциями, страшной гражданской войной, голодом, террором, обнищанием и прочими бедствиями.

Собственно говоря, когда большевики пришли к власти, они исходили из идеи мировой революции, идеи космополитической республики, безрелигиозной, безбожной, человекобожеской. Но когда они приступи к необходимости реального государственного строительства, то увидели, что без византинизма, без известных византийских начал им не обойтись. Во-первых, это идея коллективной общинной организации сельскохозяйственной, рабочей и общественной жизни. Возрождение Русских геополитических интересов, в том числе борьба за Константинополь. Возрождение византийской символики, что отчасти прослеживается в искусстве сталинской эпохи. Возрождение Русской Православной Церкви во время Великой Отечественной войны. И даже – возрождение византинистики как науки: например, уже в годы войны был возобновлен основной журнал по византинистике – «Византийский временник». Но понятно, что советский византинизм был ущербным – в силу того, что он так и не смог или не захотел опереться на религиозный базис.

 

 

Сегодня мы пребываем в состоянии метаний между западным сознанием, стремлением быть, как все, демократической республикой и идти всецело в фарватере западной культуры, философии, идеологии – это с одной стороны. А с другой стороны – стремлением к возрождению почвенничества и, следовательно, византинизма. Но таковые метания смертельно опасны! Это все равно что топтаться на дороге на красный свет, когда машины едут на зеленый. Запрет на идеологию в нашей Конституции является губительным. Нам необходимо восстанавливать наш суверенитет, прежде всего – идеологический, с опорой на почвенные ценности, в том числе и на византинизм. Разумеется, в полном виде византинизм возродить невозможно, да это и не нужно. Надо взять оттуда все ценное и полезное, что необходимо для государственного и общественного строительства. И хочется верить, что эта работа еще будет проделана, когда наша так называемая элита убедится, что их на Западе никто не ждет, разве что с наручниками. И им нужно устраиваться здесь, и устраиваться как следует. А для этого необходимы определенная работа и определенное воздержание, аскетизм, как финансовый, так и нравственный. Преданность тем же идеалам, которым были преданы византийцы, – идеалам веры, государственности, семейности, взаимопомощи и красоты.

А что касается Монархии – безусловно, она является идеальной формой правления, необходимой России как воздух. Но сегодня наше государственное устройство нуждается не просто в идеологическом и нравственном оправдании, а в идеологическом и нравственном напоении. Нужно стать идеократией, перестать опираться на случайные и конъюнктурные основания, на основания денежного расчета, грубой силы. А вспомнить все же, что Бог не в силе, а в правде. И усвоить эту правду, которой и стремился жить византийский мир.

 

Беседовала Серафима СМОЛИНА