«Еще одно верное сердце ушло в неведомый край»

 

Княжна С.И. ОРБЕЛИАНИ
Фото 1903 года

 

Фрейлина эта была сиротой. Ей едва исполнилось 23 года, как она заболела. У нее была медленно прогрессирующая болезнь позвоночника. Царица поместила ее рядом с комнатами Великих Княжон и в течение девяти лет ухаживала за ней как за собственной дочерью. Ежедневно навещая ее, Императрица во время сильных приступов боли сидела у постели бедной девушки и по ночам. Но когда она могла сесть в кресло-коляску, ее старались привлечь к активному участию в жизни Царской Семьи и Дворца.

Императрица не хотела, чтобы Соня Орбелиани чувствовала себя обузой. И по свидетельству С.К. Буксгевден преуспела в этом: «Огромное влияние имела на нее Императрица; несчастной девушке, которая знала, что ее ждет, именно она привила чувство христианского смирения, и та не только терпеливо переносила болезнь, но была бодра духом и проявляла горячий интерес к жизни».

Приведем выдержки из трех писем Царицы Государю. 1 декабря 1915 года: «Заболела Соня. Она очень слаба, шум в легких <...>. Грустно было смотреть на это парализованное тело. Ночью ей стало хуже. <...> Она звала меня и священника. Я знаю, что она любит причащаться во время болезни, поэтому пошлю к ней батюшку».

2 декабря 1915 года: «Еще одно верное сердце ушло в неведомый край! Я рада за нее, что все кончилось, так как жизнь в будущем могла бы стать для нее еще худшим физическим мучением. Все это произошло так быстро, что еще нельзя опомниться. Вот она лежит здесь, как восковая кукла – я не могу назвать ее по-другому, так это не похоже на ту Соню, которую мы знали, такую всегда жизнерадостную и цветущую!

Бог Милосердный взял ее к Себе, без всяких страданий. <...> Она причастилась Св. Тайн – в 2 1/2 ч. Она не могла больше открыть глаз – единственное, что она сказала, было „прости“, обращенное ко мне. <...> Наступал конец. Я просила батюшку прочесть молитвы и соборовать ее. Это приносит мир и, по-моему, всегда помогает отходящей душе. <...> В 5 ч. 10 мин. меня позвали – батюшка читал отходную, и она совершенно спокойно почила.

Да упокоит Господь ее душу и да благословит ее за всю ее любовь великую ко мне за эти долгие годы! Никогда она не жаловалась на свое здоровье. Даже будучи парализованной, она до конца радовалась жизни. <...> Жизнь – великая тайна: то ожидают рождения человеческого существа, то опять ожидают отхода души. Какое величие во всем этом, и невольно чувствуешь, как мы, смертные, все ничтожны и как велик наш Небесный Отец!

Очень трудно выразить мысли и чувства на бумаге. Я чувствовала, что передаю ее Богу, – с желанием помочь ее душе быть счастливой. Меня охватывает трепет перед святостью происшедшего – такая тайна, которую постигнешь лишь за гробом!»

3 декабря 1915 года: «Было большим утешением причаститься сегодня утром. <...> Но везде не достает Сони, и вспоминается, как я подвозила ее в колясочке к царским вратам. После чаю Аня [Вырубова] отправилась в город, а Ольга и я пошли поставить свечки в Знамении. Монахиня читала Псалтирь, – покойница вся была закрыта, и стояла там одна только верная горничная ее, – так она одинока! Я заказала сорокоуст, так как никто не догадался этого сделать. <...> Соня умерла в тот же день, что моя мать 34 года тому назад, – об ней очень жалели, ее любили, и очень много народу пришло на ее похороны».

 

Царский календарь

 

 

 

В ней было чисто русское благочестие

 

Портрет Императрицы
Елизаветы Петровны
Худ. Л. ТОККЕ

 

Воцарение ее было с радостью встречено духовенством и народом. Русская по духу, глубоко верующая и церковная, она пользовалась общей любовью. Проповедники с церковных кафедр прославляли ее как спасительницу России от иноплеменного ига, восстановительницу Православия и народности.

Apxиепископ Амвросий (Юшкевич) возглашал: «Преславная победительница избавила Poccию от врагов внутренних и сокровенных. Taкие-то все были враги наши, которые под видом будто верности Отечество наше разоряли, и смотри, какую диавол дал им придумать хитрость! Во-первых, на благочестие и веру нашу Православную наступили; но таким образом и претекстом, будто они не веру, но непотребное и весьма вредительное Христианству суеверие искореняют. О, коль множество под таким притвором людей духовных, а наипаче ученых истребили, монахов поразстригали, и переспроси же: за что? – больше ответа не услышишь, кроме сего: суеверие, ханжа, лицемер, ни к чему не годный. Cиe же все делали такою хитростью и умыслом, чтоб вовсе в России истребить священство Православное и завести свою нововымышленную безпоповщину».

Ему вторил архиепископ Димитрий (Сеченов): «Противницы наши, как прибрали все Отечество наше в руки, коликий яд злобы на верных чад российских отрыгнули, коликое гонение на Церковь Христову и на благочестивую веру воздвигли! Их была година и область темная; что хотели, то и делали! Во-первых, пытались благочестие отнять, без которого бы мы были горше турок, жидов и арапов. А наипаче коликое гонение на самых благочестия защитителей, на самых священных Таин служителей! Чин духовный и архиереев, священников, монахов – мучили, казнили, расстригали. Монахов, священников, людей благочестивых в дальние сибирские города, Охотск, Камчатку, в Оренбург отвозят. И тем так устроили, что уже и самые проповедники слова Божия молчали и уст не смели о благочестии отворить».

Императрица Елизавета Петровна, еще будучи Цесаревной, проявляла чисто русское благочестие, любовь к духовенству, духовным книгам, проповедям и богослужению, а также к благолепию церковному.

То же благочестие соблюдала Елизавета Петровна, став Государыней. Она совершала богомолья, пешком ходила в Троицкую лавру, строго соблюдала посты, жертвовала на монастыри. Особенно любила древний Киев с его святынями.

 

Царский календарь