Магистраль сержанта Глуханича

 

Окончание. Начало см. в № 4 (52).

 

 

Новый и старый храмы в с. Помоздине

 

 

ПОД БОГОМ

 

Ты сказал, что Господь «вел по жизни». Как это проявлялось в Афганистане?

– Во-первых, мне повезло, что не пришлось убивать. Стрелял из автомата, конечно, но вот чтобы в упор, глаза в глаза – от этого Господь уберег. И по мне тоже ни разу не попали, хотя всякие переделки случались. Под конец службы, когда рядом продолжали гибнуть ребята, я попал на сравнительно безопасную 6-ю заставу. Случилось это неожиданно, словно Кто-то резко выдернул меня из боев. Вернулись мы с «войны» из Кандагара, моемся в бане, и тут – хлоп! – я падаю в обморок. Видимо, из-за полученного внутри БМП обезвоживания организма. Пока я лежал в лазарете, батарею срочно вызвали на сопровождение колонны. И тут офицер приехал с заставы, у него санинструктор уходил на дембель, – и меня к себе забрал. На заставе тоже, конечно, не курорт был – из-за начавшегося вывода войск «духи» совсем обнаглели. Однажды разминался я на спортплощадке, и тут обстрел начался. Один «эрэс» падает в трехстах метрах, другой, а мне не хочется уходить, думаю: «Какой им смысл спортивную площадку бомбить?» Вдруг что-то толкнуло: «Беги». Только добежал до укрытия, дверь открываю – а там, где разминался, гремит взрыв. Что это было? Голос Ангела-Хранителя? И такое не раз случалось.

Домой тоже чудесным образом вернулся. Привезли нас в Ташкент, выстроили на таможне, протрясли вещмешки и чемоданы, дали чеки на билеты – все, Афган окончен. Лететь предстояло через Свердловск до Сыктывкара и далее в Ухту. Народу возле кассы было темным-темно, у студентов каникулы закончились, так что сидеть, по всей видимости, предстояло не одни сутки. Я не выдержал и возопил: «Товарищи, ну дайте домой вернуться!» Тут подходит парень: «Тебе куда добираться?» Отвечаю, мол, в Сыктывкар. Он протягивает свой билет: «Бери, раз дома ждут. Мне-то не к спеху». Оказалось, он тоже в Афгане служил. И через несколько часов я был дома. То есть в девять утра я сел на самолет в Ташкенте, а в пять вечера уже обнимал родных в Ухте. Словно на ковре-самолете долетел. Как же тут не быть благодарным Богу?

Что еще осталось светлого в воспоминаниях?.. Через меня прошли люди, которых я старался не только сберечь, но и чему-то научить. Когда мы уезжали в Союз, все «молодые» подошли ко мне, сказали спасибо. Хотя для них я был самый страшный «фазан», поскольку взыскивал за каждую мелочь – непомытые котелки, грязные ноги и руки, чистку зубов и так далее. Ребята поняли, что это было ради их же блага, ведь там, в афганской жаре, болезни безпощадно косили людей – гепатит, тиф, дизентерия. И начмед на прощание тоже сказал: «Тебе можно было бойцов доверить».

 

– Считается, что из Афганистана многие вернулись не только инвалидами, но и психически надорванными. Это верно?

– Сразу после Афгана такое наблюдалось. Но это по молодости лет, сейчас такого нет. Понимаешь, 20 лет спустя человек или успокаивается, или просто не доживает до этого срока. У нас в Усть-Куломском районе за эти годы по разным причинам умерло 23 «афганца», осталось – 82. То есть четвертая часть не прижилась на гражданке. Но в то же время много успешных людей, например, председатель райсовета – наш, «афганец».

То же самое происходит с «чеченцами». Вот сегодня женщина на Совете ветеранов прочитала: «Детские слезы быстро забываются, а слезы пенсионера-ветерана – это как гвоздь в сердце». А кто знает, какой гвоздь в сердцах у этих молодых ребят? Я думаю, им труднее, чем нам. Мы все-таки выполняли «интернациональный долг», была какая-то идея. А в Чечне идеи не было, там олигархи между собой что-то делили. Когда первая чеченская кампания началась, я смотрел по телевизору и плакал – ну нельзя так воевать, людей просто на убой бросили!..

Не знаю, что дальше с нашим ветеранским движением будет. Мы, «афганцы», еще худо-бедно поддерживаем патриотическое воспитание, а что потом?.. Эта «перестройка» что-то сломала в людях, бездушие какое-то появилось – новым поколениям все, как говорится, трын-трава. Я так думаю: бездушие только верой лечится...

БОЛЬШОЕ НЕБО

 

– Вообще, народ у нас талантливый, и у каждой деревни свой характер. В Помоздине люд – интеллигентный, беззлобный, приди чужой человек на дискотеку, никто к тебе не пристанет. Мне кажется, у нас, в отличие от города, общинный дух есть и жизнь веселее. Да и говорят же: где родился, там и пригодился.

Когда я вернулся домой, спорт был в упадке, даже лыжная база сгорела. Организовали мы «афганскую лыжню» с призовым фондом, и дело пошло. Я тогда предпринимательством занимался, мог какие-то средства выделить. После армии решил продолжить «медицинскую карьеру» – учился заочно в Московской академии народной медицины. Но этим семью не прокормишь. А в это время пускали с молотка здание бывшего Дома быта. Пошел я с мужиками, выписал лес, свалили его, продали – и я на полученные деньги здание и выкупил, устроил в нем столярную мастерскую, мебель делал. А поскольку я тогда уже с детьми возился, обучал их борьбе, то пригласили меня на ставку учителя дополнительного образования...

 

– А с храмом как получилось?

– Я к этому долго шел. Но 20 лет – достаточный срок, чтобы что-то понять. Вот есть у меня хороший дом, семья, дети, не бедствуем. А зачем живем-то? Ну, была у меня заветная мечта: сделать в Помоздине настоящий – мягкий – борцовский зал. Слава Богу, она осуществилась. Я радуюсь, что дети там занимаются. А дальше что? Понимаешь... вот храм будет, помру – отпоют меня в этом храме...

На въезде в Помоздино, на горушке, стоит деревянная церковь со снежной шапкой на шатре. Как объяснил Александр, такой высокий шатер он надстроил для того, чтобы внутри храма «было большое небо».

– Летом маковку с крестом поставим, ограду сделаем, деревья посадим. Видишь, выше старый каменный храм стоит? Там внутри сейчас маслозавод, но когда-нибудь он оттуда съедет, и мы объединим парком оба храма.

 

– Сельчане строить помогают?

– По возможности. Но в основном мы с товарищем работаем. Прихожан у нас пока мало, на праздники приходит человек 20–25. Каждую субботу женщины вычитывают обедницу, акафист священномученику Димитрию Спасскому, в честь которого мы храм строим. Его в 1918 году комиссар Мандельбаум пытал, а потом в лесу расстрелял. Позже тело священника в нашем селе захоронили.

Молельная находится напротив нового храма, в том самом бывшем Доме быта, который Александр выкупил после армии. Половину своего владения он отдал под домовую церковь, а во второй половине все так же стоят станки – теперь на них делают детали убранства для строящегося храма. Внутри молельной просторно, даже алтарь есть, где на своем антиминсе служит приезжающий из города священник. Большая трапезная, стол, пузатый медный самовар на шкафу, домотканые коврики. Чисто и уютно.

Приложившись к иконе священномученика Димитрия, пошли мы по селу. Уже начало вечереть, и улицу заполнили школьники, возвращавшиеся с занятий.

– Слава Богу, рождаемость у нас наладилась. А это значит, что не опустеет наша Помоздинская школа, – пояснил «афганец».

Простились мы у поминального креста. «Сейчас спортивная секция начнется, пойду я», – пожал он нам руки. Я вдруг вспомнил: у Саши ведь сегодня личный «день десантника», 20-летний юбилей, как он «дембельнулся» с Афгана. Нет бы надеть тельняшку и... А он на работу пошел, детей тренировать.

 

М. СИЗОВ
Источник: http:/ rusvera.mrezha.ru/
Публикуется в сокращении

 

 

---

 

Казачий словарь-справочник

 

Продолжение. Начало см. в № 1 (1).

 

ЕРМАК ТИМОФЕЕВИЧ (окончание). Ермак Тимофеевич благополучно перезимовал в Искере, получил дань и даже в одном из боев захватил в плен видного татарского полководца, царевича Маметкула. Когда, наконец, вернулся Кольцо с новостями, он оставил его и Михайлова начальствовать в городе, а сам с небольшим отрядом отправился навстречу царскому воеводе.

Однако князь и его стрельцы не умели преодолевать пространства по-казачьи. Атаман прождал их у гор все лето и осень. Стала приближаться зима, и он решил возвратиться в Искер. В дороге Ермака захватили морозы и снегопады. Пришлось оставить челны и пробираться пешком, среди враждебных ордынцев. Добравшись до столицы, он узнал, что Кольцо и Михайлов со многими бойцами погибли во время военных столкновений.

Ермак Тимофеевич начал третью зимовку и тут, незадолго до Рождества Христова, наконец появились москвичи. Князь Волховский передал Ермаку царские подарки: два стальных панциря с изображением двуглавого орла, серебряный кубок и шубу с царского плеча. Измученный дальней дорогой, воевода вскоре умер.

1584 год начался наступлением татарских улусов. Три месяца Искер лежал в осаде, отрезанный от всего внешнего мира. Только в июне Матвей Мещеряк навел на татар ужас ночной вылазкой. В результате осада была снята, город вернулся к нормальной жизни, стали вновь прибывать азиатские торговцы со своими товарами. 5-го августа явились в Искер ложные вестники вымышленных бухарских купцов с жалобой, что толпы Кучума на реке Вагай будто бы не пропускают их в Искер. Атаман отправился к ним на выручку сам, взяв с собою 50 человек. Он дошел до Вагая и оставался там целый день, но нигде не нашел ни бухарских купцов, ни воинов Кучума. Казаки остались ночевать в урочище Перекоп, при впадении Вагая в Иртыш. Тут и застала их ночь – непроглядная, с проливным дождем. Утомленные поисками, бойцы забыли всякую осторожность. А между тем туземцы целый день ходили по их следам. Пользуясь темнотой ночи, Алей, сын Кучума, послал в казачий стан своих лазутчиков. Они сообщили, что в казачьих шатрах царит полное безмолвие. Татары налетели на спящих, и началась резня. Ермак проснулся от криков и стонов и, отбиваясь шашкой, побежал к берегу. Прыгнув с кручи, он не попал в лодку. На нем был царский подарок – стальной панцирь с двуглавым орлом, и ему не удалось выплыть. Он утонул в Иртыше.

Ермак Тимофеевич был натурой волевой и деятельной, воином от рождения. В его действиях отсутствовал дух эгоизма, стремление устраивать дела в интересах личной пользы, личного благополучия. Сибирские летописи дают следующее его описание: «Он был видом благороден, сановит, росту среднего, крепок мышцами, широк плечами; имел лицо плоское, но приятное, бороду черную, волосы темные, кудрявые, глаза светлые, быстрые, зерцало души пылкой, сильной, ума проницательного».

 

«Покорение Сибири Ермаком»
Фрагмент картины В.И. СУРИКОВА

Продолжение следует.