О НРАВСТВЕННОЙ ОСНОВЕ СОФИАНСТВА

 

 

Предлагаем вниманию читателей малоизвестную работу выдающегося святого-антимодерниста, борца с экуменизмом, новостильным расколом и иными современными отступлениями от чистоты Православия, богослова-пророка, выразителя Русской идеологии и монархического миросозерцания святителя Серафима (Соболева) († 1950). Статья посвящена обличению нравственной основы лжеучения философа-модерниста протоиерея Сергия Булгакова о Софии1 – Премудрости Божией. По мысли святителя Серафима, данная основа – пренебрежительное отношение Русской интеллигенции к авторитету Церкви, поддержка гуманистических идеалов т. н. «освободительного движения» – стала одной из причин гибели Российской Империи.

 

Не раз приходилось нам слышать, что софианская ересь, как весьма непонятное учение и поэтому не имеющая большого числа последователей, не заслуживает быть предметом особенного внимания со стороны Православной Церкви. Конечно, мы с таким мнением согласиться не можем. Еретическое учение Нестория тоже было непонятным, в особенности, если иметь в виду крайне неясную богословскую его теорию о «лике», с которой мы знакомимся из посмертного произведения Нестория «Книга Гераклида». Однако история Христианской Церкви показывает нам, какие великие потрясения в Церкви произвело несторианство.

Вообще все ереси в отношении к здравому смыслу имели весьма большие дефекты, отличаясь логическими несообразностями как одним из самых характерных своих признаков. Православная Церковь всегда придавала ересям огромное отрицательное значение, в силу чего весьма энергично боролась с ними. Иначе поступать она не могла, ибо ереси направлены к колебанию и даже уничтожению фундамента Церкви – ее догматов, что повлекло бы за собой уничтожение бытия самой Церкви как носительницы Божественной истины и источника спасительной благодати.

Мы не знаем, какое имеется количество последователей софианской ереси. Если их мало в данный момент, то число их может увеличиться в будущем, в особенности при безпрепятственном ее распространении. Поэтому Русская Православная Церковь должна была со всею тщательностью отнестись к вопросу о ниспровержении этой ереси не только в своих собственных недрах, но и пред лицом всех Православных Церквей чрез обращение к ним с призывом в целях ее осуждения. В этом обращении она руководилась сознанием своего священного долга быть на страже святого Православия и его бережного охранения от смешения с религиозною ложью. Она следовала здесь словам святого апостола Павла: Кое общение свету ко тме? Кое же согласие Христови с велиаром? (2 Кор. 6, 14–15); Позна Господь сущыя своя, и: да отступит от неправды всяк именуяй имя Господне (2 Тим. 2, 19).

Но если наша Русская Зарубежная Церковь2 не могла игнорировать софианской ереси со стороны ее догматического содержания, исходящего из гностицизма как своей теоретической основы, то не может она оставить вне своего внимания и нравственной основы этой ереси. Возможно, что с этою основою софианства Русской Церкви придется считаться еще больше, чем с его догматикой. Мы так говорим, имея в виду то, что именно эта сторона софианской ереси опаснее для православных людей, чем самые догматические ее воззрения, поскольку основа важнее того, что на ней основано, и поскольку эта нравственная основа софианства была руководством всей жизни нашей Русской интеллигенции за последний период времени бытия нашей России пред ее гибелью.

Однако что же это за нравственная основа софианства? От сердца бо исходят помышления злая (Мф. 15, 19), – сказал Господь. В сердце, в его гордости надо искать нравственную основу софианского еретического измышления. Гордость есть корень всякой ереси. Об этом свидетельствует и самое слово «ересь», которое происходит от греческого  «airesis» («выбор») и показывает, что еретик исповедует не ту веру, которая дается нам от Самого Бога чрез Священное Писание и святоотеческое учение, а ту, которую он сам, по собственному своему усмотрению, выбирает или устанавливает.

Преподобный Иоанн Кассиан, имея в виду слова апостола Иакова: Господь гордым противится (Иак. 4, 6), говорит: «Гордость есть столь великое зло, что заслуживает иметь противником не ангела, не другие противные ей силы, но Самого Бога. Надобно заметить, что не сказано, что Бог противится подвергшимся прочим порокам, например чревоугодникам, блудникам, гневливым или сребролюбивым, но одним гордым. Ибо эти пороки падают только на согрешающих, или на их участников <...>, а эта касается собственно Бога, потому особенно и достойна иметь Его противником» (Писания преп. отца Иоанна Кассиана Римлянина. М., 1892. С. 146–147).

Так говорит преподобный Иоанн о гордости вообще. Но если всякая гордость делает Бога своим противником, то тем более это нужно сказать относительно гордости еретической; ибо еретик, устанавливая свою веру в противовес вере, данной нам от Бога в Его Божественном Откровении, здесь, как ни в чем другом, побуждает Бога быть ему противником и, следовательно, сам делается врагом Бога.

Вот почему Божия Матерь в Своем явлении преподобному Кириаку Отшельнику назвала Нестория врагом Своим, а священномученик Петр Александрийский, по откровению ему от Христа Спасителя, назвал Ария врагом Божиим (см.: Четьи-Минеи, 25 ноября).

Эта богоборческая гордость в софианском учении отца Булгакова3 выражается везде, где он высказывает свои еретические воззрения на Софию. Конечно, отец Булгаков старается защитить себя и даже заявляет, что его учение о Софии не новое и что оно искони принадлежало Православной Церкви. Поэтому некоторые по неведению склонны смотреть на это нелепое учение отца Булгакова просто как на ошибочное его собственное богословское мнение, но отнюдь не видят здесь богоборчества и не считают его еретиком.

Но если возможно по неведению не видеть в учении отца Булгакова о Софии богоборчества, принимая во внимание его самозащиту, то всякое сомнение относительно вопроса: является ли его софианское учение богоборчеством или нет, должно исчезнуть там, где он от обороны переходит в наступление и открыто ниспровергает авторитет Святых Отцов и даже всей Православной Церкви чрез отрицательное отношение к ее догматическим учениям. Но Церковь управляется Самим Богом как своею Главою; догматические же учения ее составлены также Самим Богом, Духом Святым совместно со Святыми Отцами.

Ясно, что отец Булгаков, в силу такого отрицательного отношения к Церкви и своей разрушительной работы против ее догматов, стал на почву борьбы с Самим Богом. Он выступает открыто богоборцем и врагом Божиим.

Таким образом, в ниспровержении отцом Булгаковым авторитета Православной Церкви, как нигде более, без всякой двусмысленности, обнаруживается нравственная основа его софианской ереси – его богоборчество. К сожалению, некоторые из современных богословов и здесь не усматривают этого богоборчества отца Булгакова – этой нравственной основы его софианской ереси. Не разделяя, за немногими исключениями, самого софианского догматического лжеучения, они в известной мере даже содействуют его укреплению своими богословскими рассуждениями.

В особенности, в данном случае, следует обратить внимание на статью А. В. Карташева4 под заглавием «Свобода научно-богословских исследований и церковный авторитет» (Православная мысль. Вып. 3. Живое предание. Православие и современность. Париж, 1937).

Автор указанной статьи высказывает мысль о необходимости догматического развития, точнее – развития исповедуемых Православною Церковью догматов во имя свободы научных богословских исследований. В своих доказательствах этой необходимости г. Карташев исходит из ложного положения, что Святые Отцы и Вселенские Соборы не имеют значения абсолютного непогрешимого критерия истины. Даже Священное Писание в его канонических книгах не имеет такого значения, за исключением вероучительной части (см.: Указ. соч. С. 25–41).

«Самый яркий, – говорит он, – торжественный, героический, сложный, трудно и редко достижимый в истории аппарат Вселенского Собора, по одному формальному своему совершенству, еще не дает абсолютной гарантии безошибочности суждений <...>. Этот орган Церкви, как и все другие органы, не есть какой-то автомат непогрешимости <...>. Даже при определении наивысшего по богодухновенности учительного авторитета книг Священного Писания, Церковь признала его непогрешимо-абсолютный авторитет в чисто вероучительном отношении <...>. Если таково церковное понимание богодухновенного авторитета Слова Божиего, то тем скромнее и умереннее должно быть оцениваемо признание Церковью также богодухновенного авторитета за своими вероучительными и соборными постановлениями и писаниями своих Святых Учителей и Отцов <...>. Но эта богодухновенность, приравниваемая даже к таковой же писателей святых книг Ветхого и Нового Заветов, в свете православно понимаемого догмата о богочеловечестве, исключает идею абсолютного совершенства и Божественной непогрешимости <...>. Достигнутая степень раскрытия христианской доктрины и ее антично-философская оболочка – не вечны и не единственны. Церковь <...> не состарилась, не омертвела и не утратила присущего ей дара Духа Божия, силы и права непогрешительно устанавливать, если понадобится, и новые формулировки прежних догматов» (Там же. С. 35–37, 39; ср.: С. 40).

Если приведенные слова А. В. Карташева сравнить со словами его статьи «Реформа, исполнение, реформация», то можно сказать, что в его богословских взглядах произошло значительное улучшение. В этой статье он писал, что Русская Православная Церковь обезкрылела. Благодать Святаго Духа от нее удалилась и стала действовать в среде людей, проникнутых революционным духом. Мы не будем сейчас останавливаться на этой мысли г. Карташева. Всякому православному верующему человеку должно быть известно вышеобозначенное изречение святого апостола Павла о невозможности общения света с тьмой, Христа с диаволом (см.: 2 Кор. 6, 14–15), показывающее всю несостоятельность настоящей мысли Карташева. Революционеры и анархисты вдохновляются в своих деяниях духом сатанинской гордости и бунта. К Духу же Святому и Его Божественной благодати они не имеют ровно никакого отношения, как сыны диавола.

В этом смысле г. Карташев высказывался приблизительно лет 15 тому назад. А в «Живом Предании» он, как видим, делает совсем противоположное заявление и говорит, что Церковь «не состарилась, не омертвела и не утратила присущего ей дара Духа Божия, силы и права…»
Однако и в данный момент в его богословских суждениях наблюдается весьма большая несостоятельность. Конечно, хорошо, что Карташев признает за вероучительными постановлениями Вселенских Соборов и писаниями Святых Отцов и Учителей Церкви богодухновенный авторитет. Но нехорошо и даже странно заявлять, да еще с точки зрения православного понимания, что богодухновенность этих вероучительных наших источников будто исключает в себе «идею абсолютного совершенства и Божественной непогрешимости».

Господь сказал ученикам Своим: Егда же приидет Он, Дух истины, наставит вы на всяку истину (Ин. 16, 13). Дух Святый, наставлявший Святых Апостолов на всякую истину, ту же истину, а не ложь внушал и Святым Отцам. Поэтому они, как учат святой Иоанн Дамаскин, святой Варсонофий Великий и Иоанн Пророк и другие Святые Отцы Церкви, богодухновенны в нашем догматическом учении о богочеловечестве и других догматических церковных учениях.

 

Продолжение см. на стр. 7