Царь (читая Гоголя)

 

«Беседа Императора Николая I c А. С. Пушкиным
в Чудовом монастыре». Худ. И. ТОМИЛОВ

 

Думая непрестанно об Украине, даже в канун… Великого Поста, когда полагается все мысли свои и чувства направить на покаяние, осознание грехов своих и ошибок, проступков и недостатков, – невольно останавливаешься на теме, казалось бы, второстепенной и даже несовременной, теме отброшенной человечеством куда-то в сторону, подобно евангельскому камню, но ставшему во главе угла. И вот, в канун вспыхнувшего вновь великого противостояния между Западом и Россией, вспомнились мне гениальные мысли Русского писателя-малоросса Николая Васильевича Гоголя, которые открываются, подобно драгоценным алмазным россыпям, в «Выбранных местах из переписки с друзьями».

В период начала страшного брожения в умах современников и в разгар революционных смут в Европе Гоголь неожиданно для многих, включая близких ему людей, ярко, решительно и непреклонно поднял знамя Монархии, провозгласив догматичность тезиса о великом значении (не только для России, но и всей Европы и Америки) именно Царского устройства государства, особенно – в форме Православной Монархии. Самого Монарха писатель уподобил величайшему библейскому пророку Моисею: «Тот из людей, на рамена которого обрушилась судьба миллионов его собратий, кто страшною ответственностью за них пред Богом освобожден уже ото всякой ответственности пред людьми, кто болеет ужасом этой ответственности и льет, может быть, незримо такие слезы и страждет такими страданиями, о которых и помыслить не умеет стоящий внизу человек, кто среди самих развлечений слышит вечный, неумолкаемо раздирающийся в ушах клик Божий, неумолимо к нему вопиющий, – тот может быть уподоблен древнему Боговидцу» (пророку Моисею). Также Гоголь считал абсолютно непременным условием для Монарха, чтобы тот стремился на земле к уподоблению Самому Спасителю: «Там только исцелится вполне народ, где постигнет Монарх высшее значение свое – быть образом Того на земле, Который Сам есть любовь».

Гениальный писатель в своих размышлениях критикует современную Европу за полное непонимание сакрального, таинственного и священного значения Монархии. Европейцы, по мнению Гоголя, склонны видеть в Царе лишь одну сторону – власть; они смотрят на Царя лишь как на высшего из чиновников, но не как на Помазанника Божия. Гоголь приходит к выводу, что, в отличие от России, «в Европе не приходило никому в голову определять высшее значение Монарха».

И удивительное дело, первыми, по мнению писателя, прозрели в России высшее назначение Царя не законоведцы, не политики, а Русские поэты – «оттого и звуки их становятся библейскими всякий раз, как только излетает из уст их слово „Царь“».

По мысли Гоголя, «страницы нашей истории слишком явно говорят о воле Промысла: да образуется в России эта власть в ее полном и совершенном виде». Гоголь был убежден в дальнейшей эволюции и совершенствовании Царской власти в России, что в принципе мы и видим в истории нашего Царства, завершившегося царствованием святого Царя-страстотерпца Николая II… Какой высоты достигли наши Монархи, как выросли культура, науки, ремесла, как расширились территории наши! Размышляя о Царях Дома Романовых, писатель усматривает совершенно чудесное и промыслительное их призвание: «Ни один Царский дом не начинался так необыкновенно, как начался дом Романовых. Его начало было уже подвиг любви. Последний и низший подданный в государстве принес и положил свою жизнь для того, чтобы дать нам Царя, и сею чистою жертвою связал уже неразрывно Государя с подданным. Любовь вошла в нашу кровь, и завязалось у нас всех кровное родство с Царем... Как явно тоже оказывается воля Бога – избрать фамилию Романовых, а не другую».

Упоминания писателя о Царях Русских наводит невольно на такую мысль: наверное, более всего на свете враг рода человеческого ненавидит христианских Царей! Одно имя их приводит диавола в бешенство и исступление. Недаром после революции 1917 года были стерты с лица земли не только все памятники Русским Царям и вся Царская символика, но и памятники их верноподданным, включая упомянутого Гоголем Ивана Сусанина; осквернены места упокоения знаменитых Русских полководцев и прославленных адмиралов государства Российского (почитайте на эту тему, как осквернили в Севастополе знаменитую усыпальницу 13 Русских адмиралов).

Русские поэты – продолжаем читать Гоголя – отличались от иностранных какой-то особой библейской духовностью и Царственностью своих творений. «Царственные гимны наших поэтов изумляли самих чужеземцев своим величественным складом и слогом». Вспоминая Пушкина, Гоголь раскрывает истинное отношение великого нашего поэта к Монархии и Царям Русским. Нет, Пушкин никогда не был льстецом, когда воспевал величие Петра I или благородство Николая I…

А какие удивительно точные слова сказаны Пушкиным о Монархии: «С одним буквальным исполнением закона далеко не уйдешь; нарушить же и не исполнить его никто из нас не должен; для этого-то и нужна высшая милость, умягчающая закон, которая может явиться людям только в одной полномощной власти. Государство без полномощного Монарха – автомат… А что такое Соединенные Штаты? Мертвечина; человек в них выеденного яйца не стоит. Государство без полномощного Монарха – то же, что оркестр без капельмейстера.., – блюдет он общий строй, всего оживитель, верховодец верховного согласья!»

 

 

«Как метко выражался Пушкин! Как понимал он значение великих истин!» – восхищался Гоголь этими глубокими и вполне современными ныне пушкинскими словами. Протоиерей Евгений Попов в дореволюционном «Нравственном богословии для мирян» писал: «Итак, отвергать необходимость, божественное происхождение и священные права Царя есть великий грех. Это один из самых богопротивных грехов, которыми будут отмечаться люди перед кончиной мира». И еще одна фраза отца Евгения из той же книги: «Что богодарованная власть отца в каждой семье, – то от Бога же власть Царя во всенародной, или государственной, семье».

«Царь, – по мнению дореволюционного профессора-богослова П. Е. Казанского, – одна из величайших святынь Русского народа». Но почему же некоторых людей в наше время одно только слово «Царь» ввергает в состояние ненависти и злости, а нередко приводит в настоящее бешенство? Ответ очевиден: и в наше время, и в былые времена были и есть люди, которых Православная Церковь называет бесноватыми. Святыни вызывают у подобного рода людей неизъяснимое безпокойство, волнение, иногда непроизвольные крики, ругань и даже припадки.
Святые советовали людям, испытывающим отвращение к самому имени «Царь», немедленно исповедовать свой грех. До 1918 года в тексте чина Торжества Православия были такие слова: «Помышляющим, яко православнии Государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению, и при помазании дарования Святаго Духа к происхождению великого сего звания в них не изливаются: и тако дерзающим противу их на бунт и измену, анафема, трижды».

В 1918 году, под давлением большевистского режима, эти слова изъяли. Но в духовном плане это ничего не изменило. Анафема продолжает действовать на тех, кто вольно или невольно злословит и не принимает православное учение о Монархии. Вспомним и слова из Священного Писания: Даже и в мыслях твоих не злословь Царя (Еккл. 10, 20); Не прикасайтесь к помазанным Моим (1 Пар. 16, 22). Как писал игумен Серафим (Кузнецов), «правда Христова учит любви к Царю, что православный Русский народ свято исполнял».

 

 

В связи с последними событиями на Украине и грядущими неизбежными катаклизмами вновь и вновь стучится к нам тема о правильности выбора дальнейшего пути России; и через всеобщий разброд и нестроения, царящие в мире, мы все больше и явственнее будем убеждаться в правоте Святых Отцов, считавших для христиан Царскую власть и Монархический строй самой предпочтительной из всех известных форм государственной власти.

 

Владимир НЕВЯРОВИЧ

Россия как Атлантида.
М., 2018. С. 193–196.