ЭЛЕКТРОННАЯ ВЕРСИЯ ГАЗЕТЫ "ПРАВОСЛАВНЫЙ КРЕСТ"
 
Рейтинг@Mail.ru

 
ИСПОВЕДНИЧЕСТВО
БЛАГОСЛОВЕННО ВОИНСТВО
СТРАНИЦА 8
   
 

СТРАНИЦЫ: || 1 || 2 || 3 || 4 || 5 || 6 || 7 || 8 || 9 || 10 || 11 || 12 || 13 || 14 || 15 || 16 ||

     

 

Апокалипсис наших дней

Преподобный Иустин Челийский*

   На Ангела Русской Церкви обрушилось апокалипсическое зло, чтобы ослепить, оглушить и убить его. Но посмотри-ка – он все видит и даже становится прозорливее, и слышит лучше, и по-прежнему безсмертен; все также лицезреет Господа Невидимого, внимает Господу Всемудрому, лучше постигает Господа Животворного.
   Неописуемое зло вызывает невиданное добро; небывалые гонения рождают небывалых исповедников. Сколь бы ни мощна была диавольская атака, она вызывает больший Христов ответ. Против одного зла Господь ополчает сотню добра; против сотни – тысячу. Зло пробивается из земли, а добро сходит с небес. В России сатана навел на православных все напасти, но могут ли они уничтожить всех безсмертных?
   Скорбные дни, но слава Господу Иисусу, Который каждый день давал больше добра, чем было вокруг зла. Этим воодушевляется каждый, этим живут все православные России, этим и держатся в надежде на благую волю и промышление Божие. Знают они, что у сатаны меньше зла, чем у Христа добра; знают они, что сатана замышляет (см.: 2 Кор. 2, 11), знают, в какие тела облекается, какими делами. Христоносцы умеют различать духов, так как их чувства многолетним опытом обучены различать добро и зло (см.: Евр. 5, 14). Если у большевиков готово зло, значит, рядом с ними созидается большое Христово благо. Так совершается апокалипсическая жатва добра и зла. Как острый серп, сатана взметнул большевизм над зрелыми колосьями Евангелия Христова на огромной ниве Православной Русской Церкви. И… сломал его…
   Сатанинское зло отягощает землю, и она, как пьяная, спотыкается на своем долгом пути. Падет, если зло одолеет. Но православные исповедники русские непрестанно притягивает на землю небесное добро, удерживая ее от падения.
   Ангел Русской Церкви все светлее и светлее, все шире размах его крыльев, все зорче глаза, он все также безсмертен и неустрашим. Хотят погасить его светильник, а смотри-ка, он исповедническими подвигами разжигает его, и тот становится словно солнце, которое нас заботливо греет; тепло от него нам, православным. Даже и нам в Сербской Церкви, где холодом веет отовсюду. Хотят разорить Ангела, а он все богатеет нищетой Христовой. Большевики возводят престол сатаны, а смотри-ка, православные уже воздвигли престол Христов; сто миллионов православных сердец – сто миллионов Христовых престолов. Кто же сумеет свергнуть с них Христа?


Береза-крест, выросшая
на месте массовых захоронений
узников Соловецкого лагеря

   Наше время – апокалипсическое время, когда испытывается вера. Если не выстоит в огне апокалипсических ужасов, разве она настоящая, разве Православная? И любовь испытывается в страданиях. Не выдержит – разве она Христова? И надежда, и душа, и тело – весь человек испытывается: если не выдержит – разве он православный? Брось в пожар апокалипсического зла свою веру, любовь и надежду – что от них останется? Но что бы от нас, нынешних чад Сербской Церкви, осталось, если бы нас не бросило в этот пожар? Может быть, и ничего бы не осталось, ведь мы плевелы и солома, алмазы попадаются так редко… Разве не скорбны наши дни? Мы уже вошли в их зарю, кто знает, может уже завтра их зенит возгорится над нами. И что тогда?
   Утешение наше – трисолнечный Ангел Русской Церкви, – потому что он самый сильный, по нему пришелся удар наибольшего зла; если бы оно ударило по нам, от нас остались бы прах и пепел. На него – неустрашимого Христоносца – навалились самые страшные сатанинские искушения; а видишь, он все светлее в них, все неодолимее! Мы что-то знаем и что-то говорим об Апокалипсисе, а в России он совершается. Ограничены рамки нашей совести, а их совесть неизмеримо всеохватнее и углублена апокалипсическими событиями, и еще неусыпно бодрствует. Мы не можем вместить этого, потому что нам не хватает их благодатного опыта, того главного органа православного познания.
   Из этого Апокалипсиса и об этом Апокалиписе пишут исповедники – православные епископы, заточенные на Соловецких островах.

БОЛЬШЕВИСТСКОЙ ВЛАСТИ
ПОСЛАНИЕ ПРАВОСЛАВНЫХ ЕПИСКОПОВ, ЗАКЛЮЧЕННЫХ
НА СОЛОВЕЦКИХ ОСТРОВАХ
(Приводится в незначительном
сокращении)

   Несмотря на основной закон Советской власти, обезпечивающий верующим полную свободу совести, религиозных объединений и проповеди, Православная Российская Церковь до сих пор испытывает весьма существенные стеснения в Своей деятельности и религиозной жизни. Она не получает разрешения открыть правильно действующие органы Центрального и Епархиального управления; не может перевести свою деятельность в ее исторический центр – Москву; ее епископы или вовсе не допускаются в свои епархии, или допущенные туда бывают вынуждены отказываться от исполнения самых существенных обязанностей своего служения – проповеди в церкви, посещения общин, признающих их духовный авторитет, иногда даже посвящения. Местоблюститель Патриаршего Престола и около половины православных епископов томятся в тюрьмах, в ссылке или на принудительных работах. Не отрицая действительности фактов, правительственные органы объясняют их политическими причинами, обвиняя православный епископат и клир в контрреволюционной деятельности и тайных замыслах, направленных к свержению Советской власти и восстановлению старого порядка. Уже много раз Православная Церковь, сначала в лице покойного Патриарха Тихона, а потом в лице его заместителей пыталась в официальных обращениях к правительству рассеять окутывавшую Ее атмосферу недоверия. <…>
   Подписавшие настоящее заявление отдают себе полный отчет в том, насколько затруднительно установление взаимных благожелательных отношений между Церковью и государством в условиях текущей действительности и не считают возможным об этом умолчать. Было бы неправдой, не отвечающей достоинству Церкви и притом безцельной и ни для кого не убедительной, если бы они стали утверждать, что между Православной Церковью и государственной властью Советских республик нет никаких расхождений. Но это расхождение состоит не в том, в чем желает его видеть политическая подозрительность и в чем его указывает клевета врагов Церкви. Церковь не касается перераспределения богатств или их обобществления, так как всегда признавала это правом государства, за действия которого не ответственна. Церковь не касается и политической организации власти, ибо лояльна в отношении правительств всех стран, в границах которых имеет своих членов. Она уживается со всеми формами государственного устройства: от восточной деспотии старой Турции до республики Северо-Американских Штатов. Это расхождение лежит в непримиримости религиозного учения Церкви с материализмом, официальной философией коммунистической партии и руководимого ею правительства Советских республик.
   Церковь признает бытие духовного начала, коммунизм его отрицает. Церковь верит в Живого Бога, Творца мира, Руководителя его жизни и судеб, коммунизм не допускает Его существования, признает самопроизвольность бытия мира и отсутствие разумных конечных причин в его истории. Церковь полагает цель человеческой жизни в небесном призвании духа и не перестает напоминать верующим об их небесном Отечестве, хотя бы жила в условиях наивысшего развития материальной культуры и всеобщего благосостояния, коммунизм не желает знать для человека никаких других целей, кроме земного благоденствия. С высот философского миросозерцания идеологическое расхождение между Церковью и государством нисходит в область непосредственного практического значения, в сферу нравственности, справедливости и права, коммунизм считает их условным результатом классовой борьбы и оценивает явления нравственного порядка исключительно с точки зрения целесообразности. Церковь проповедует любовь и милосердие, коммунизм – товарищество и безпощадность борьбы. Церковь внушает верующим возвышающее человека смирение, коммунизм унижает его гордостью. Церковь охраняет плотскую чистоту и святость плодоношения, коммунизм не видит в брачных отношениях ничего, кроме удовлетворения инстинктов. Церковь видит в религии животворящую силу, не только обезпечивающую человеку постижение его вечного предназначения, но и служащую источником всего великого в человеческом творчестве, основу земного благополучия, счастья и здоровья народов. Коммунизм смотрит на религию как на опиум, опьяняющий народы и расслабляющий их энергию, как на источник их бедствий и нищеты. Церковь хочет процветания религии, коммунизм – ее уничтожения. При таком глубоком расхождении в самых основах миросозерцания между Церковью и государством не может быть никакого сближения или примирения, как невозможно примирение между положением и отрицанием, между да и нет, потому что душою Церкви, условием Ее бытия и смыслом Ее существования является то самое, что категорически отрицает коммунизм.


Соловецкий концлагерь. Архипастыри и пастыри
Русской Православной Церкви вяжут рыболовецкие сети

   * Текст о страдании Церкви в России опубликован в журнале «Христианская Жизнь», 1927 год, №№ 10–12. Преп. Иустин постоянно писал в «Христианской жизни» статьи на эту тему, объективно оповещая читателей обо всем происходящем в мире.

Перевод с сербского
Екатерины АНТОНОВОЙ

Источник: Посев и Жатва.
Белград, 2007.

 

 
СТРАНИЦЫ: || 1 || 2 || 3 || 4 || 5 || 6 || 7 || 8 || 9 || 10 || 11 || 12 || 13 || 14 || 15 || 16 ||
   
   

     
     
  © ПРАВОСЛАВНЫЙ КРЕСТ. Разрешается перепечатка материалов со ссылкой на источник