Оптинское чадо

5/18 июля – память преподобноисповедника Агапита (Таубе)

 

Колокольня Оптиной Пустыни

 

 

Преподобноисповедник Агапит родился 4 ноября 1894 года в городе Гатчине Санкт-Петербургской губернии, в семье высокопоставленного чиновника барона Михаила Таубе, и в Крещении был наречен, как и отец, Михаилом. В 1912 году Михаил окончил гимназию и поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета, но проучился только три курса – в 1916-м был призван в армию.

Михаил Таубе служил младшим офицером батареи в артиллерийском дивизионе, сначала в чине прапорщика, а затем – подпоручика, в должности помощника командира батареи. Во время боев в 1916 году он был тяжело ранен и попал в госпиталь. В 1918-м его вновь призвали в войска, и он проходил службу в комиссариате продовольствия по Северной области, а затем – адъютантом при штабе армии и делопроизводителем. В 1922 году молодой человек был демобилизован и поступил сотрудником в музей «Оптина Пустынь», учрежденный безбожными властями на месте закрытого монастыря. Его назначили хранителем собрания книг монастырской библиотеки, переданной в ведение музея. Здесь будущий исповедник смог глубоко изучить богословское наследие и ознакомиться с богатейшими по своему духовному содержанию рукописями.

Приехав в Оптину, Михаил стал духовным сыном сначала старца Нектария, а затем иеромонаха Никона (Беляева), который и постриг его в мантию с именем Агапит. По воспоминаниям знавших его в тот период, это был человек высокий, худой, всегда грустный и сосредоточенный, искавший в Христианстве не столько утешения, сколько духовного подвига, и многие думали, что он станет впоследствии епископом и богословом.

Научным сотрудником музея монах Агапит прослужил до мая 1925 года, а затем, после увольнения, подвизался то на родине, то около Оптиной, готовя себя к священническому служению и зарабатывая на жизнь преподаванием иностранных языков.

16 июня отца Агапита арестовали, До своего ареста он ходил в светской одежде, а когда пришли взять его под стражу, он с радостью надел рясу и ушел в тюрьму христианским исповедником, точно только и ждал этого момента. 1 июля ему было предъявлено обвинение в том, что он «имеет обширные связи с центральными городами Союза ССР и, являясь сотрудником Оптинского музея <...>, связывается с контрреволюционной группировкой означенного музея <...> и совместно ведет контрреволюционную агитацию и религиозную пропаганду среди широких слоев крестьянского населения <...>. Имея тесную связь с Никоном Беляевым, Таубе, как лицо, связанное со всем научным миром, в целях <...> контрреволюционной деятельности предоставляет и использует все для него возможности...»

В соответствии с принятой тогда в государстве идеологией, сотрудники ОГПУ рассматривали монахов как членов контрреволюционной организации, и потому вопрос о том, пострижен ли человек в монашество, кто его постриг и было ли это совершено тайно, для ОГПУ считался политическим. И принявший постриг, и, в особенности, совершивший его в их глазах творили преступление и нарушали неписанный закон. Желая получить сведения о месте и участниках «преступления» отца Агапита, следователь спросил его:

– Скажите, когда Вас постриг в монахи Никон Беляев, где именно это происходило и кто при этом еще был?

Отец Агапит хорошо понимал, как будет интерпретирован его ответ; он знал, что следователь незаконно вопрошает его об этом, поскольку статьи о пострижении в монашество нет в уголовном кодексе, составленном с учетом того, что Церковь отделена от государства. Кроме того он отдавал себе отчет в том, что есть темы сугубо личные, и интерес к ним следователя, как представителя государства, также является незаконным. И исповедник сказал:

– На этот вопрос я отказываюсь давать ответ.

– Почему?

– Поскольку касается личной моей жизни.

Это была исчерпывающая с точки зрения закона реплика, и после нее допросы прекратились.

19 декабря 1927 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило монаха Агапита к трем годам заключения в концлагерь на Соловках, но, как и его духовный отец, он был оставлен в Кеми. Первое время он жил вместе с преподобным Никоном в пересыльном лагере в Кеми, но затем его отправили с лагерной командировкой в лес, на побережье Белого моря. По окончании срока заключения, 23 мая 1930 года, Особое Совещание приговорило отца Агапита еще к трем годам ссылки и этапировало в Архангельск, куда он прибыл также вместе с отцом Никоном, что стало для него большим утешением. Святые немного пожили вместе, но вскоре преподобноисповедника Никона отправили в Пинегу, а отец Агапит остался один вблизи Архангельска и трудился в лесу и на болотах.

В этой ссылке он познакомился с архиепископом Архангельским Антонием (Быстровым) и некоторыми другими Владыками и священниками, а с владыкой Тихоном (Шараповым) жил в самом ближайшем соседстве. 23 января 1931 года архиепископа Антония арестовали и по тому же делу взяли под стражу 21 человека, в числе которых оказался монах Агапит. Его обвинили в том, что он якобы был ближайшим сотрудником епископа Тихона (Шарапова), выполнял его задания среди крестьян, участвовал в помощи ссыльному духовенству, которую организовал архиепископ Антоний, и выдавал себя в общении с народом «за мученика и невинного страдальца за веру Христову».

2 декабря 1931 года отца Агапита приговорили к трем годам заключения в концлагерь и отправили в Мариинские лагеря в Сибирь. После окончания срока он поселился в Орле, где в то время проживало много ссыльных и прибывших из лагерного заключения. Иногда исповедник приезжал в Москву, где встречался со знакомыми по Оптиной Пустыни.

В начале 1936 года подвижник заболел – у него образовалась опухоль на языке, и друзья предлагали ему лечь в больницу. Он выехал в Москву, прошел операцию, но врачи предупредили, что болезнь может возобновиться, что и случилось через некоторое время. Перед последним отъездом в Орел отец Агапит навсегда попрощался со всеми знакомыми – просто, спокойно, будто на время покидая всех в уповании встретиться снова – в иной жизни.

Его страдания все более возрастали, ни есть, ни говорить он уже не мог, но при этом не терял бодрости духа и, пока были силы, ходил в храм. Когда ему требовалась какая-либо помощь, он писал записки своей хозяйке-старушке, жившей на другой половине дома, через стену от него. Также он предупредил эту женщину, что если ему станет совсем плохо, он ей постучит. 18 июля раздался стук, и, когда хозяйка вошла, то увидела, что монах Агапит лежит, не сводя глаз с иконы Божией Матери. «Лицо его было сосредоточенно и кротко. Ни боль, ни страх не искажали его. Он не стонал, только дыхание становилось все реже...» Впоследствии старушка говорила, что исповедник переносил свои мучения так светло, что она поминает его как святого.

Монах Агапит (Таубе) скончался 18 июля 1936 года и был погребен на одном из кладбищ Орла; могила его не сохранилась.

 

Подготовила
Ксения МИРОНОВА

По статье игумена
Дамаскина (ОРЛОВСКОГО)
в журнале «Московские
епархиальные ведомости»
(№№ 3–4 за 2008 г.)