Об образе действования
православных Государей греко-римских
в IV, V и VI веках в пользу Церкви,
против еретиков и раскольников

 

 

Окончание. Начало см. в № 14,
№ 15, № 16, № 17,№ 18,№ 19,№ 20,№21,№ 22,№ 23

 

 

Сегодня мы публикуем последний фрагмент оказавшейся в нашем распоряжении интересной дореволюционной брошюры «Об образе действования православных Государей греко-римских в IV, V и VI веках в пользу Церкви, против еретиков и раскольников» (изд. 2-е. М., 1860). Работа представляет собой написанное в Московской Духовной академии курсовое сочинение историка Русской Православной Церкви профессора Е.Е. Голубинского, за которое он получил степень магистра богословия. В наше время, в связи с развитием экуменического движения и непониманием духовной угрозы, которую несет в себе насаждение идеологии толерантности по отношению к враждебным Православию учениям, труд видится весьма актуальным.

 

3. КАКОВЫ БЫЛИ ДЛЯ ЦЕРКВИ ПОСЛЕДСТВИЯ
ДЕЙСТВОВАНИЯ ХРИСТИАНСКИХ ИМПЕРАТОРОВ
ПРОТИВ ЕРЕТИКОВ И РАСКОЛЬНИКОВ

 

Приведем здесь еще одно современное свидетельство о том, как полезна была для Церкви деятельность православных Государей против еретиков. Свидетельство это заимствовано у блаженного Августина. В письме своем (Epist. 93. Ed. Benedictin) к одному епископу раскола Донатова (Викентию) он, с одной стороны, показывает те препятствия успеху в борьбе, против которых или недостаточны, или вовсе недействительны были одни средства духовные, какими могут располагать пастыри Церкви; а с другой стороны, упоминает и о тех плодах, которыми сопровождались меры Государей против еретиков. Весьма важно для нас слышать мнение такого пастыря, который столько времени посвятил борьбе с разными лжеучителями и имел довольно опытности в делах такого рода.

На соборе Карфагенском 404 года рассуждали о необходимости обратиться за помощию к Императору, чтобы облегчить переход в Церковь обращающимся донатистам, которых еще удерживало от обращения опасение со стороны своих прежних единомышленников (циркумцеллионов, которые были самыми ожесточенными врагами Церкви между донатистами); положено было просить у Императоров строгих распоряжений против упорных еретиков для безпрепятственного привлечения в недра Церкви склонявшихся к миру. «Мое мнение, – говорит блаженный Августин, – первоначально было таково, что никого не должно принуждать к единению со Христом, что должно действовать словом, опровергать рассуждением, поражать силою убеждения, чтобы, в противном случае, открытых еретиков не обратить в православных только по наружности» (n. 17). Но на Соборе мнение Августина встретило сильное противоречие. Старейшие и опытнейшие епископы убедили его мыслить иначе. «Такое мнение мое, – пишет он, – было опровергаемо не словами, но примерами. Прежде всего, мне указали на мой отечественный город (Тагаст), которого жители прежде все принадлежали к расколу, но потом обратились к кафолическому единству именно по страху императорских указов, и теперь столько гнушаются пагубной дерзости вашей (пишет он к донатисту), что как будто никогда не были причастны ей. Потом указали еще много городов поименно, в которых последовала такая же перемена, чтобы я видел, как справедливо к сему может быть отнесено написанное: „Даждь премудрому вину, и премудрейший будет“ (Притч. 9, 9)».

Первым следствием такого убеждения было то, что сам Августин переменил свое прежнее мнение и, присоединившись к прочим епископам, вместе с ними просил Императоров о содействии Православию против еретиков. После сего он и другим старался доказать пользу такого действования для Церкви. «Мы сами знаем, – писал он в том же письме к Викентию, – сколь много таких, которые уже убеждены были очевидностию истины и хотели быть православными, но, опасаясь оскорбления от своих прежних единоверцев, со дня на день откладывали исполнение намерения. Сколь много таких, которых удерживала не истина, которою вы никогда не могли одержать верха, но связывали тяжкие узы застарелого обычая, так что на них оправдывалось оное божественное слово: „Не накажется словесы раб жесток: аще бо и уразумеет, но не послушает“ (Притч. 29, 19). Сколь много таких, которые потому считали истинною Церковию раскол Донатов, что безопасность сделала их ленивыми и небрежными к познанию истины. Сколь многим заграждали путь в Церковь речи клеветников. Сколь многие, полагая, что нет различия, в каком бы обществе кто ни был христианином, потому оставались в расколе Донатовом, что там родились и никто не принуждал их оставить его и перейти в Церковь Православную. Всем этим людям страх законов, издавая которые Цари служат Богу со страхом, столь был полезен, что ныне одни говорят: „Уже и сами хотели мы сделать это (т. е. обратиться), но благодарение тому, который дал нам случай сделать это тотчас и пресек наше медление“. Другие говорят: „Уже знали мы, что истина на стороне Церкви, но были удерживаемы какою-то привычкою: благодарение Богу, Который разорвал наши узы и ввел нас в узы мира“. Иные говорят: „Не знали мы, что истина здесь, т. е. в Церкви, и не хотели знать ее, но возбудил нас к познанию ее страх: благодарение Богу, Который потряс леность нашу силою страха“ (n. 18)».

«О, если бы я мог показать тебе, – восклицает блаженный Августин, – сколь многие стали искренними православными из самых циркумцеллионов; как они осуждают свою прежнюю жизнь и жалкое заблуждение, по которому думали, что все, что ни делали в упорной дерзости, делали для Церкви Божией, и однако же, – прибавляет он, – люди сии никогда не были бы приведены к раскаянию и исправлению, если бы узами упомянутых законов не были связаны, подобно беснующимся» (n. 2). «Но положим, – продолжает он, – что некоторым законы государей не приносят пользы: неужели потому должно быть пренебрегаемо врачевание, что есть одержимые неизлечимою болезнию? О таковых написано: „Всуе поразих чада ваша, наказания не приясте“ (Иер. 2, 30). Но должно брать во внимание, как многочисленны те, о спасении коих радуемся. Ибо, – заключает блаженный Августин, – если бы действовали против них одним страхом и не учили в то же время: это казалось бы несправедливым угнетением. С другой стороны, если бы и вразумляли, но не действовали страхом, то огрубевшие в устаревших привычках не охотно подвиглись бы на путь спасения. Когда же к полезному страху присоединяется спасительное наставление, чтобы не только свет истины разгонял тьму заблуждений, но и сила страха разрывала узы худого обычая, тогда, как сказал я, радуемся о спасении многих» (n. 3).

В V веке возникли два новых лжеучения: несторианское и евтихианское. Императоры действовали и против них своими мерами, но не с прежним успехом. Причиною сего было, с одной стороны, то, что после двух православных Государей, действовавших против этих еретиков, именно после Феодосия Младшего и Маркиана, восходили на престол Империи три Государя (Зенон, Василиск, Анастасий), которые не только уничтожили все плоды их усилий, но и употребили все старание, чтобы сделать зло неисправимым, которые давали еретикам или совершенную свободу, или даже прямо господство над Православием. С другой стороны, причину малоуспешности должно искать в том, что одни из сих еретиков, именно – несториане, успели найти себе убежище от строгости Государей православных во враждовавшей с Империею Персии; а провинции, в которых особенно многочисленны были другие, т. е. евтихиане, скоро отняты были калифами арабскими. Наконец, не должно забыть и того, что в самой Церкви Православной не было тогда таких непреоборимых защитников Православия, каковы были святые Афанасий, Василий, Григорий, усилия которых, предшествуя мерам Государей, могли бы увенчать последние успехом.

Этим оканчиваем наше обозрение деятельности православных Императоров греко-римских против еретиков. Из всего сказанного видно: а) что сии Государи содействовать Церкви в борьбе с еретиками и раскольниками почитали одною из своих главных и существенных обязанностей; б) что они содействовали Церкви в сей борьбе всеми способами и с неослабною ревностию; и в) что своим содействием они принесли Церкви значительную пользу.